После ужина капитан Брэд Арчер, старый друг Мэта, пригласил его к себе, чтобы за стаканчиком бренди обсудить предстоящую войну. Воспользовавшись случаем, Лили незаметно ускользнула и поспешила к себе в каюту.
Там она быстро умылась, разделась, облачилась в длинную белую ночную рубашку, забралась под одеяло и почти мгновенно уснула.
Всем известно, что, когда мужчины беседуют о войне или политике, время не имеет для них значения, но на этот раз для Мэта минуты текли убийственно медленно, а Брэд Арчер все говорил и говорил. Мэт страдал, но поделать ничего не мог. Тем вечером он не думал ни о войне, ни о политике, все его мысли занимала Лили и их первая брачная ночь. Наконец, когда позволили приличия, он извинился и ушел.
Лили спала. Мэт тихо выругался. Он хотел, чтобы она отдалась ему сознательно, с ясной головой, чувствуя каждое его прикосновение, отвечая на ласку…
В тусклом свете висящей над изголовьем кровати лампы волосы спящей девушки казались отлитыми из красного золота, а кожа — едва ли не смуглой. Мэт скинул одежду и обнаженный лег рядом с ней. Дрожащей от возбуждения рукой он отогнул край одеяла и.., недовольно поморщился:
Лили буквально закуталась в широкую длинную ночную рубашку, скрывавшую ее тело от щиколоток до шеи. Зачем она надела эту тряпку? Чтобы подразнить его? Ну что ж…
В этот момент спавшая на боку девушка повернулась на спину, и под тонкой тканью четко обозначились ее высокие упругие грудки, увенчанные острыми сосками. Плоть Мата отреагировала мгновенно. Его руки сами собой потянулись к тесемкам, стягивающим края ночной рубашки, и через мгновение его голодному взору во всей своей красе предстало обнаженное тело Лили. Он склонился над ее восхитительной грудью, и кончик его горячего влажного языка сначала осторожно, а затем более требовательно коснулся сосков. По лицу спящей словно пробежала едва заметная волна, потом оно разгладилось, губы девушки приоткрылись, и с них слетел легкий вздох. Мэт продолжал ласкать ее грудь, с восторгом чувствуя, как соски под его языком становятся тверже. Дыхание Лили участилось, она чуть изогнула спину, и тогда его рука легла сначала ей на живот, а потом скользнула к золотистому шелку лобка.
Пальцы с мягким нажимом прошлись несколько раз по нежной округлости, ниже которой таилась святая святых девушки, и, осторожно раздвинув складку, проникли в нее.
Лили застонала и инстинктивно чуть раздвинула ноги, что дало Мэту еще большую свободу действий. Его указательный палец уверенно атаковал влажное лоно, вошел в него до конца, потом вышел, потом снова вошел — и так несколько раз, все быстрее и быстрее.
Внезапно Лили проснулась. Она еще не сознавала, что с ней происходит: тело пылало словно в огне, бедра сводила сладкая судорога, а низ живота жег настоящий пожар, даря мучительное наслаждение, в котором смешались тягучая, тянущая боль и что-то еще, названия чему она не знала. Это неведомое прежде мощное ощущение стремительно захватило все ее существо, глуша разум, лишая способности рассуждать, превращая тело в туго натянутую струну, и напряжение это продолжало расти, все громче заявляя о неизбежности скорой кульминации… Прошло несколько бесконечных минут, прежде чем девушка уяснила наконец, что это не сон и чем вызвана эта клокочущая в ней буря, захлестывающая последние проблески здравого смысла.
Несмотря на всю свою неискушенность, поняла Лили и другое: Мэт бессовестно воспользовался ее беспомощностью, чтобы добиться того, на что она никогда бы не согласилась добровольно. И он был близок к успеху, слишком близок! Если его немедленно не остановить, то.., то она уже не сможет за себя ручаться.
— Прекрати! Прекрати сейчас же! — вскричала Лили и сама не узнала свой голос, ставший вдруг низким и хриплым.
Мэт замер, изумленно глядя на девушку. В чем дело?
Она же вся дрожит от желания, еще минута, и ей дано было бы испытать самое острое, самое незабываемое наслаждение в жизни, и вдруг… Он мог поклясться: вплоть до этого мгновения ей нравилось то, что он делал, и вот тогда, когда, казалось бы, пришло время забыть обо всем на свете и начать отвечать на его ласки, она вырывается и отказывается продолжать. Почему? У него даже мелькнула шальная мысль: не перестарался ли он, и она, уже получив свое, теперь гонит его, не желая давать ничего взамен, но нет, он был слишком опытен, чтобы так ошибиться.
— Ты это серьезно? — все еще не веря своим ушам, спросил он.
— Абсолютно! И когда настаивала на разных каютах, я, как нетрудно догадаться, хотела избежать всего этого! — резко ответила девушка, но тут в глазах Мэта блеснула такая ярость, что она испуганно потупилась.
— Всего этого? — с расстановкой повторил он, стараясь говорить спокойно. — А что, позволь спросить, ты понимаешь под «всем этим»? Мы, если мне не изменяет память, супруги. Муж и жена. Перед богом и людьми. А супруги, да будет тебе известно, время от времени ложатся в постель. Заметь, в одну постель, и вовсе не для того, чтобы спать! Ты не знала?
Злость волной накатила на Лили. Да за кого он ее принимает? За маленькую девочку? Дуру? Ханжу? Кто дал ему право читать ей нравоучения, да еще и в столь издевательском тоне?
— Тебе не получить от меня больше, чем ты уже имеешь, — заявила Лили, и по ее тону Мэт сразу понял, что она и не думает шутить. — Я не хотела выходить за тебя замуж, это случилось против моей воли. Теперь у тебя есть то, что ты хотел, — деньги, так оставь хотя бы мое тело в покое!
— Поверь, меньше всего на свете мне хотелось обидеть тебя, глупышка, — как можно мягче сказал он. — Я просто собирался заняться с тобой любовью. Я с нетерпением ждал этой минуты с того самого вечера, когда мы встретились впервые и когда ты вела себя как.., как весьма искушенная, взрослая женщина.
— А я с нетерпением ждала той минуты, когда смогу наконец распоряжаться собственными деньгами, — спокойно парировала Лили, — да вот не дождалась.
— Так, значит, ты отказываешь мне? — скрипнул зубами Мэт. — Это твое окончательное решение?
Желание его было столь велико, что он уже всерьез собирался сорвать с нее эту дурацкую ночную рубашку и попросту изнасиловать, не обращая больше внимания на вопли и протесты.