С этими словами он резко повернулся и почти бегом направился к трапу.
В течение последующих нескольких дней Лили упорно думала над тем, почему Мэт так холоден с ней. Если его нарочитое невнимание — наказание за ее побег, то он выбрал самое действенное средство воздействия. Она мучилась. Ненавидела за это и себя, и его, но мучилась. Она хотела, чтобы он говорил с ней, чтобы смотрел на нее, чтобы хотел ее.
Так, как хотела его она.
Лили не сразу поняла себя. Путь к себе оказался долгим и мучительным. Да, Мэт добился своего. Теперь она нуждалась в нем, тосковала по нему, жаждала его ласки… его любви. И все же это не означало, что она готова очертя голову броситься в его объятия, принять его условия брака, где предусматривалось все, что угодно, кроме любви. Он не верил в любовь. Он не хотел и не умел любить.
Был и еще один момент, который заставлял сердце девушки болезненно сжиматься: рано или поздно — и она знала это — Мэт устанет от нее, и ей на смену придет если не Кларисса, то кто-нибудь еще — какая-нибудь не слишком требовательная красавица, плененная им и его богатством. Мэт легко покорял женщин, слишком привык к доступности наслаждений, чтобы научиться уважать женщин, видеть в них не мимолетных подружек, а созданий, равных себе. Он слишком привык, чтобы ему во всем потакали, и считал ниже своего достоинства спорить с теми, от кого ему нужно было только одно — тело.
Лили все это отлично понимала, но не могла ничего с собой поделать. То чувство, что она испытывала к нему, вот-вот могло стать любовью. Ей было сладостно в его объятиях, и она почти перестала сопротивляться им. Ее тело пело от его прикосновений, и она всякий раз с замиранием ждала первого поцелуя… Все было бы прекрасно, если бы он вкладывал душу в то, что делает с ней. Если бы думал о ней не как о своей собственности, принадлежащей ему согласно официальному документу, скрепленному подписью и печатью, а как о человеке.
Да, Лили хотела любить его, одного лишь секса ей было мало.
Она стояла у поручня фальшборта, вглядываясь в горизонт и ожидая, когда же наконец появятся обещанные острова. Мэт говорил, что Багамы близко, но пока до горизонта расстилалась безбрежная гладь моря. К ней подошел Дик Марлоу, и девушка приветливо улыбнулась ему. Этот симпатичный и воспитанный молодой человек сразу понравился Лили, а кроме того, он единственный из всей команды осмеливался нарушать строжайший запрет капитана разговаривать с ней.
— Они скоро появятся, — он кивнул в сторону далекой полоски, где с морем соприкасалось небо. — Сначала вам покажутся крохотные бриллианты, лежащие на темно-синих бархатных подушечках, окруженных белыми ватными хлопьями.
Лили с еще большим старанием стала всматриваться в залитую солнцем изумрудную даль.
— Мэт сказал, что остановка в Нассау будет недолгой, — заметила она.
— Совершенно верно, — кивнул Дик. — Нам надо только отправить пленных на берег и договориться о выкупе, а это много времени не займет.
— Мне бы очень хотелось…
— Возвращайтесь к своим обязанностям, мистер Марлоу, — раздался холодный голос капитана. — Я сам отвечу на все вопросы миссис Хоук.
Загорелое лицо Мэта словно окаменело, а искорки в глазах не предвещали ничего хорошего. Дик заколебался: ему не хотелось оставлять Лили наедине с мужем, ведь, в конце концов, это он заговорил с ней первым, нарушив тем самым приказ, а Хоук явно собирался сорвать свой гнев на жене. Их странные отношения были известны всей команде. Во-первых, они спали в разных каютах, а во-вторых, практически любой их разговор кончался скандалом. Дик отлично понимал, что все это не его дело, но почему-то всякий раз, оказываясь рядом с мистером и миссис Хоук, чувствовал себя неловко. Причиной могло быть хотя бы то, что с тех пор, как Лили взошла на борт «Морского ястреба», капитан начал обращаться с ним куда суше и официальное, чем раньше. До сих пор он был просто «Дик», в крайнем случае «Марлоу», без этой холодной приставки «мистер», теперь же она прилипла к нему.
— Это все, мистер Марлоу, — нетерпеливо повторил Мэт. — Вы свободны.
Дику не оставалось ничего другого, как козырнуть и удалиться.
— Мне не нравится, что ты отвлекаешь моих людей от работы, — сквозь зубы процедил Мэт.
Лили, и без того уставшая от его мелких придирок, не сдерживалась, и ее ответ прозвучал резче, чем она бы хотела:
— У тебя больная фантазия, Мэт. Не знаю уж, что ты там себе вообразил, но мы с Диком просто болтали.
— С Диком? — сверкнул он глазами. — Так, значит, вы обращаетесь друг к другу просто по имени? И давно?
— Ничего подобного! — возмутилась Лили. — Он называет меня не иначе как «миссис Хоук», хотя не могу сказать, что мне это приятно. Я же зову его так, как хочу, поскольку мы почти ровесники, и ни он, ни я не являемся подчиненными друг друга. Что в этом такого?
Мэт стиснул зубы и оставил ее вопрос без ответа. Возможно, он и вправду стал излишне подозрительным, но почему она всегда встречает Марлоу такой улыбкой? Почему она никогда не улыбается так ему, своему мужу?
— Мистер Марлоу останется в Нассау и проследит за процедурой получения выкупа, — отчеканил Мэт, пристально следя за ее реакцией. Лили лишь равнодушно кивнула, и он, немного успокоившись, сменил тему разговора:
— Когда мы войдем в порт, я хочу, чтобы ты спустилась в каюту и не выходила на палубу до самого отплытия.
Местным головорезам вовсе незачем знать, что на борту женщина.
В ответ Лили только пожала плечами. Когда же Мэт сойдет на берег, она все равно поступит так, как сочтет нужным. Быть может, ей даже удастся проскользнуть в город и найти судно, идущее в Англию… Однако, когда «Морской ястреб» бросил якорь в Нассау, Мэт, словно угадав намерения своей жены, запер ее в каюте, где она и провела немало тоскливых часов до самого рассвета.
Мэт и Дик сидели в переполненной таверне «Золотой гусь», потягивая горьковатое местное пиво. Пленных англичан разместили в одном из пустующих лодочных сараев на берегу, и с ближайшим судном в Англию должно было отправиться письмо с требованием выкупа. Выслушав последние инструкции своего капитана. Дик отправился на поиски мало-мальски приемлемого жилья для себя, и Мэт остался один. Его взгляд беспокойно скользил по грязному, закопченному помещению. Неподалеку два подвыпивших матроса отчаянно спорили из-за крикливо одетой шлюхи, у стойки шла вялая перебранка с хозяином по поводу цен на выпивку, а в углу пестрая компания пиратов тянула заунывную морскую песню.