— И как только папаше удалось справиться с такой умницей дочерью, за которую ему бы только и благодарить Всевышнего?
— Он не раз бывал озадачен. К слову, я страшно удивила отца, когда твердо заявила, что буду экономистом.
— Могу легко себе представить! И он помогал вашей карьере?
— Не особенно… И уже по завершении обучения, кстати, с весьма неплохими результатами…
— Об этом я наслышан, — перебил ее он.
— Кто же это так расстарался в мою пользу? — поинтересовалась Эстер.
— Джон Коллинз. Пожалуйста, продолжайте.
— Так вот, отец по окончании курса поздравил меня, но не примкнул к числу восторгавшихся моим умом, а не преминул уколоть замечанием о том, что карьера женщины всегда проблематична, ей, мол, предопределен другой путь.
— А продолжил сомнительное дело вашего воспитания, насколько я могу понять, Патрик Керр… Господи, да вы просто бедная малышка!
Эстер молчала, прикусив губу.
— И как же все-таки у вас произошел разрыв?
— Я узнала, что он был близок с другой женщиной. Естественно, узнала последней. Хотя были определенные признаки, по которым я должна была бы догадаться… если бы была поопытнее в подобных делах. Порвала с ним. Он умолял все забыть, простить его и не отменять венчания — я не смогла.
— И это был последний ваш разговор с ним?
— Практически да, до того самого вечера…
Эстер оборвала себя на полуслове.
— До того самого вечера, когда он увидел нас вдвоем?
— Да…
— Ну и что же он сказал?
— Как ни странно, предостерег меня в отношении вас!
— Это действительно странно, потому что я с ним ни разу в жизни не встречался.
— Ваша репутация опережает вас, — иронично высказалась молодая женщина.
— Ну, не мне об этом судить. Я думаю, что все обстоит гораздо проще — ему не нравится сама мысль, что вы можете принадлежать кому-то, кроме него.
Эстер бросила на собеседника быстрый взгляд.
Жаль, что, поддавшись чарам новоиспеченного психоаналитика, она выболтала больше, чем хотела. Пора прекращать этот бессмысленный разговор, где что ни фраза — болезненный укол.
— Признайтесь, Эстер, вы, видимо, чтобы поддразнить это ничтожество, стали доказывать ему, что вас безумно влечет ко мне или что-нибудь в этом роде.
Она вспыхнула.
— Неужели вы можете так плохо думать обо мне?
— Да что вы, совсем наоборот! Наверное, и надо было его поддразнить.
— Но это ведь неправда по сути!
— Какая разница? Главное, что это свидетельствует в пользу вашего темперамента и… кто знает, может быть, так и будет уже в недалеком будущем. Не скрою, что для этого понадобятся серьезные усилия с моей стороны.
Эстер быстро поднялась. Встав рядом, Билл посмотрел на нее сверху вниз и заявил спокойно, взвешенно:
— Вы великая путаница, мисс Олдфилд.
— Вы говорите со мной как с несмышленым ребенком.
— Разве? А я и впрямь подмечаю в вас иногда нечто на редкость инфантильное. Эстер, вы красивая, умная девушка. И вам, без сомнения, нужен мужчина, который сумеет наставить вас на путь истинный и позволит вам сформироваться как личности. А теперь спокойной ночи, дорогая.
Эстер разочарованно присвистнула, повернулась на каблуках и твердым шагом покинула место их долгой словесной баталии.
Заснуть ей удалось не скоро. Долго ворочалась, часто просыпалась и наутро, уже второй день подряд, чувствовала себя разбитой и совершенно невыспавшейся.
Ну и что ты себя здесь мучаешь, милая Эсти? — спрашивала она себя. Уехать? Но как? Плюнуть на все и разорвать отношения? Но это бы значило распроститься с прекрасной престижной работой. Пресечь всякие неслужебные разговоры с ним? Не получится… Но неужели этот человек прав и она действительно инфантильна сверх всякой меры? Тогда в какой-то степени был прав и отец, и Патрик Керр. Каждый, конечно, по-своему.
Как уберечь себя от мрачных мыслей? Надо быстро встать! Встала. Быстро в душ! Приняла и душ. Одеться во что-то простое, немного легкомысленное. Подойдут на сегодняшний день белые шорты и блуза до колен. Своевольные волосы перехватила скромной белой лентой. Чуть подвела глаза и подкрасила губы. Все! Можно идти. Что-то ей готовит наступивший новый день?
Билл пришел раньше и уже доедал яичницу с беконом. Вид у него был свежий, беззаботный. Человек явно хорошо выспался и теперь весь — воплощение жизнелюбия и оптимизма. Но до чего же красив этот мужчина! Впрочем, такие мысли до добра не доведут. Если уж иметь с ним дела, то только служебные.