Собирались. Это была одна из сотни безумных идей, как отстраниться, отделиться, откреститься от человека, воспоминания о котором словно вросли в кожу. Пока что попытки заканчивались провалом, но когда-нибудь… Время же лечит. Должно лечить.
– Мне просто очень хотелось его забыть, – задумчиво произнесла Мария, чувствуя, как разгорается боль под ложечкой.
– Странный способ, – с сомнением заметила Надя.
Мария удерживала ее взгляд достаточно долго, чтобы не пришлось повторять дважды.
– Мне хотелось забыть не Романа.
Надюша изумленно приподняла бровь.
– Я заинтригована, – она была в шоке. И, наверняка, немного обижена: за два года можно рассказать лучшей подруге любую тайну. – Вообще-то, я пришла не из-за него, а из-за рукописи. Твоей ни-в-коем-случае-не-автобиографичной рукописи, в которой главную героини зовут, как тебя.
– Я поняла, о какой рукописи ты говоришь, – сухо перебила ее Мария.
– Так вот: я прочитала, и мне понравилось, даже очень. Но… как-то незакончено.
– Я как раз работаю над этим. Собираюсь написать эпилог.
Пауза оказалась кстати. Мария нырнула в гардеробную и через минуту появилась в синих джинсах и нежно-голубой майке.
Что еще? Расческа. Деньги. Паспорт.
Боль под ложечкой стала сильнее.
– Уезжаешь? – спросила Надя, глядя, как соседка отправляет в рюкзак зубную щетку.
– Уезжаю, – тихо, словно сама себе, ответила Мария и похлопала по карману, проверяя, на месте ли мобильный телефон. Потом строго посмотрела на подругу: – Роману не говори.
– Своим-то хоть скажешь?
– Скажу. Позвоню из поезда.
Чтобы быть вместе, нужно пережить расставание. Очиститься от боли и вранья. Повзрослеть. Ей понадобилось два с половиной года – чтобы вырасти и научиться жить без Вадима, даже без надежды быть с ним. И она выжила. Стала взрослой, сильной и умной.
Пришла пора возвращаться.
Но, когда в поезд пробрались сумерки, сердце заныло. А если это ошибка? Она двадцать девять месяцев мечтала увидеть Вадима и уцепилась за первый же повод. Мария, задыхаясь от злости на себя, уткнулась лицом в подушку.
Куда она несется?! Туда, где в каждой тени живут воспоминания? Она же никогда не осмелится набрать его номер. Подойти к его дому. Спросить о нем. Тогда что? Будет гулять по улицам, до смерти желая и до смерти боясь его увидеть? Как же глупо! Глупо! Мария ударила кулаком по матрасу – и подняла голову, чтобы проверить, не разбудила ли кого-то, но спящие соседи по купе вполне могли сойти за детали вагонного интерьера. Счастливые безмятежные люди.
Она провалилась в сон в полной уверенности, что, не выходя из вокзала, купит обратный билет – и никто не узнает о ее позоре, но утром, с рассветом, мысли снова поменяли направление. Нет, она все-таки выйдет. Позвонит Вадиму. Решительно и спокойно предложит – не попросит! – встретиться. Добьется своего – во что бы то ни стало. Они расстались слишком поспешно, сумбурно, не отпуская друг друга на самом деле – и ей предстояло это исправить. Она должна вернуться, чтобы закончить прежние отношения – и начать новую жизнь. Подвести черту. Сделать шаг к любимому человеку – или от него, но не зависать посередине – словно пытаться забыть Вадима, глядя ему в глаза.
Мария сбежала по вокзальной лестнице – прямо в объятья суматошной улицы. Ни паники, ни терзаний, ни сомнений. Только огромное, пьянящее солнце – в небе и в сердце. Видел бы ее Вадим!.. Мария нахмурилась и мысленно пригрозила себе кулаком: не надо все портить!
Она оставила сумку у Марты, взяла полотенце и пошла на пляж. Золотистый песок, кайма зеленых кленов, и озеро, бездонное, голубое, на вид теплое, как полуденная тень. Здесь все осталось прежним. Только кабинка для переодевания была разрисована баллончиком с краской: разноцветные буквы какого-то инопланетного шрифта.
Мария доплыла до буйка, перевернулась на спину и подставила мокрое лицо солнцу. Озеро легко держало ее на поверхности, колыхало осторожно и мягко, как хрупкую белоснежную кувшинку. Только от спокойствия не осталось и следа, когда на шоссе затарахтел автобус. Мария оглянулась – и едва не ушла под воду. К пляжу, сложив ладонь козырьком, спускался высокий темноволосый парень. На нем были джинсы и майка с коротким рукавом, на плече висела дорожная сумка. Мария не видела его лица, но точно знала, кто это. Она медленно поплыла к берегу.
Последние метры по мелководью дались труднее всего: ноги подкашивались, а сердце стучало так сильно, что каждое движение причиняло боль.