— Покойный король Карл, упокой Господь его душу, возможно, не был идеальным правителем. Но все же…
— Nullum argumentum est[25].
Балти понятия не имел, что это значит. Что ему теперь делать? Кивнуть?
— Вам, конечно, известна история моего тестя, — сказал Уинтроп.
Балти опять понятия не имел, о чем идет речь. Должно быть, тесть Уинтропа — тоже какая-нибудь важная персона.
— О да, конечно. Восхитительно. Достойно похвалы.
Уинтроп воззрился на него с каким-то удивлением:
— Весьма великодушно с вашей стороны. Истинно христианские слова. Особенно если учесть цель вашего прибытия в Новую Англию.
— А?
— Но по словам всех очевидцев, он мужественно встретил свою судьбу.
«Судьбу»?!
— Я не сомневаюсь, что он отошел ко Господу с чистым сердцем и чистыми руками и был принят в Царствие Небесное.
Балти откашлялся:
— Да… да, так оно и есть, по всеобщему мнению.
— Ужасная смерть. — И Уинтроп умолк.
Что такое случилось с его тестем? Умер от чумы? Растерзан кугуаром? Балти рискнул:
— Нет, безусловно, сам я не хотел бы, гм, уйти таким образом.
— Еще бы, — ответил Уинтроп несколько грубовато.
Балти в отчаянной попытке переменить тему произнес:
— Не могли бы вы налить мне еще этой превосходной мадеры?
Уинтроп наполнил его стакан:
— Урожай тридцать восьмого года. Того самого, в который была основана Нью-Хейвенская колония. Вы встретитесь с преосвященным Дэвенпортом. Мистер Итон, вместе с которым Дэвенпорт основал колонию, уже отошел на небеса вкушать свою награду. Дэвенпорт и Итон недолго оставались в Колонии Залива. Губернатором тогда был мой ныне покойный отец. Они не поладили. Дэвенпорт и Итон отправились дальше, строить свою Новую Гавань среди индейцев квирипи. Боюсь, что Нью-Хейвен покажется вам мрачноватым.
Ханкс развеселился и фыркнул.
Уинтроп продолжал:
— Там мадеру наверняка труднее будет найти. Но если вам все же повезет, не пейте в день Господень. В той колонии строгие нравы. Даже по пуританским меркам. Вы, случайно, не квакер?
— Гугенот.
— Жаль, — хитро улыбнулся Уинтроп.
— Почему?
— Я хотел сказать — жаль, что вы не квакер.
Ханкс опять зафыркал.
— К сожалению, я не понимаю, — сказал Балти. Каким наслаждением было наконец признать, что он не понял большую часть этой беседы.
— Простите меня, мистер Сен-Мишель, я пошутил. Вы как порученец Короны обладаете неприкосновенностью. Обитатели Нью-Хейвена ненавидят квакеров больше, чем представителей любых других сект. Если, как говорит полковник Ханкс, ваша миссия — досадить им, то послать эмиссара-квакера — лучше и не придумаешь.
Ханкс откашлялся. По лицу Уинтропа Балти понял, что губернатор жалеет о своих словах. Балти снова перестал понимать, что происходит.
— Его Величество запретил преследование квакеров на этой земле, — пояснил Уинтроп. — Но ньюхейвенцы упорны. Они находят способы обойти запрет. Они предъявляют квакерам обвинения по другим статьям — нарушение общественного спокойствия и тому подобное. Мы у себя в Коннектикуте отлично ладим со своими квакерами. Они нас не беспокоят. Они — образцовые граждане. Когда они бегут от Эндикотта, из Массачусетса, мы встречаем их гостеприимно. И они отвечают нам благодарностью. Не могу сказать, что одобряю их обычаи. Я также трепещу перед Господом, но, — Уинтроп засмеялся, — при этом владею своими конечностями. Однажды я видел на улице женщину, которая содрогалась в припадке. Я подумал, что она квакерша. Оказалось, у бедняжки падучая болезнь!
Он расхохотался.
— А вы знаете, за что пуритане — и особенно ньюхейвенцы — ненавидят квакеров?
— Разногласия в богословии, полагаю.
Уинтроп замотал головой:
— Нет. Потому что они не ломают шапки перед членами городского совета!
— Ну что ж, я признаю, это и впрямь отчасти неуважительно, — заметил Балти.
— Но конечно, дело не в шапках как таковых. Дело в том, что квакеры отвергают любое начальство. У них нет ни епископов, ни старейшин, ни даже пасторов. Они сообщаются непосредственно с Богом. Каждый мужчина, каждая женщина — сами себе священники. Немыслимо! Пуритане со злости лезут на стену. А знаете, что еще их бесит? Что квакеры рады гонениям. Совсем как первые христиане в Риме. Чем больше их бросаешь на съедение львам, тем больше они сами туда рвутся. Я видел…
Уинтроп покосился на Ханкса. Тот мрачно, со странным выражением смотрел в огонь.
— Ладно, — сказал Уинтроп, — давайте переменим тему.
— Вы ведь сами пуританин? — спросил Балти.