Все же через три дня Глинские решились начать действия. Михаил Львович с братом Иваном направился к Мозырю, Василия послал под Киев, забрать для начала Житомир и Овруч, а московские воеводы, все враз, двинулись к Смоленску, оттягивая на себя главные королевские силы. Война началась всерьез.
Война
В начале XVI столетия, в то самое время, когда происходили описываемые события, Великое Литовское княжество занимало огромные пространства от Балтики до Черного моря и от Оки и Волги до Днестра и Буга. Его западная граница проходила в восьмидесяти верстах от Варшавы, восточная — в ста пятидесяти верстах от Москвы.
На западе соседкой Литвы была дружественная Польша, составлявшая вместе с нею двуединое государство, находящееся, как правило, под скипетром или одного из Ягеллонов, или двух братьев из этой династии.
На северо-западе соседом Литвы был извечно враждебный полякам и литовцам Тевтонский орден; на юго-западе — чаще дружественное, но порой и враждебное Молдавское княжество.
На востоке, от истоков Волги до устья Северского Донца, мимо земель новгород-северских, псковских, московских и стародубских, шел рубеж с Русским государством, которое всего лишь четверть века назад освободилось от двухсотпятидесятилетнего татарского ига, сразу же заявив права на все русские земли, пока что находившиеся под чужими бунчуками и скипетрами.
В числе этих земель были и многие русские города и веси, которые держали за собою вот уже, почитай, двести лет великие литовские князья из дома Гедимина. Правда, земли эти литовцы и русские отбили у татар, изгнав ордынцев из Подолии, Волыни, Приднепровья, из Белой Руси и Руси Черной. Правда также, что во главе этих освободительных походов стояли великие литовские князья Гедимин, Ольгерд и Кейстут[36]. Разве же могли они считать справедливым, чтобы взятые ими с боя города и земли отошли князьям владимирским или московским?
Однако к началу шестнадцатого столетия новая, неведомая дотоле гигантская сила возникла на востоке Европы, и все, кто ранее не считался с нею, теперь, не сводя с нее глаз, со страхом следили за этим внезапно выросшим великаном-богатырем.
Наконец, на юге Литва упиралась в бескрайние просторы Дикого поля, на другом краю которого притаилось в желтых песках Таврии разбойничье Крымское ханство.
Соседи Литвы то и дело заключали между собой союзы, затем, разрушив их, составляли новые — с недавними врагами, всякий раз клянясь в верности на мечах, саблях, крестах, Коранах и Библиях и при первом же выгодном случае отказываясь от этих соглашений.
Ханы, цари, короли, гроссмейстеры, господари бдительно следили друг за другом, выискивая слабые места у вчерашних друзей и завтрашних соперников.
Одним из самых излюбленных приемов каждого из правителей было разжигание ссор и междоусобиц у соседей. Вышедшие из повиновения князья или герцоги, курфюрсты или магнаты умело подстрекались против центральной власти — царя, короля, императора, хана, олицетворявших в своих странах законность и порядок. Для убедительности чаще всего из пыли древности вытаскивались на Божий свет предания о том, как в доброе старое время каждый князь был сам себе хозяин и ни в чем никому не подчинялся, равнялся другим, свободный и ни от кого не зависимый.
К этому добавлялась знатность князя, его доброродство и древность рода, любовь к нему всего народа, коему он был более чем родной отец, а родине, как и все его славные предки, опора и защита. В завершение подстрекатели ставили под сильное сомнение законность прав нынешней династии — и набор резонов выглядел наисовершеннейшим и неотразимым.
Да только не генеалогическое древо решало спор, а реальная сила — мечи и золото. Потому побеждал не тот, кто знатнее, но тот, кто сильнее.
Следует заметить, что и централизованная власть почти везде была еще очень непрочной. В Литве и Польше королю и великому князю едва ли не на все нужно было получать согласие дворянских сеймов. Император зависел от семи курфюрстов и двух сотен графов, баронов и епископов. Даже великий Московский князь, коего в Европе почитали неограниченным монархом с беспредельной властью, на деле таковым не был, зависел и от дворцовых группировок, и от недовольных судьбой родственников, сидевших в дальних уделах и не оставлявших надежду когда-нибудь добраться до московского трона.
Да и Русь была еще ох как не крепка: под рукой у Московского великого князя из больших городов были Тверь, Ярославль, Новгород да Суздаль с Ростовом Великим. Псков хотя государева наместника и имел, но оком косил то на Литву, то на Ливонию. Вязьма и Брянск перешли под московскую руку всего пять лет назад, когда батюшка нынешнего государя, Иван Васильевич, в последний раз Литву побил[37]. И потому всякий властитель изо всех сил старался во владениях своего недруга учинить какую ни есть свару, чтоб престол врага добре шатнуть.
36
Кейстут (Кестутис) (? — 1383) — сын Гедимина, князь тракайский и жемайтский, с 1345 г. соправитель великого князя литовского Ольгерда. В 1370 г. Кейстут разгромил немецких рыцарей-крестоносцев у Рудавы; погиб в междоусобной распре с князем Ягайло.
37
Имеется в виду сражение на реке Ведрошь (14 июля 1300 г.), в котором русские войска одержали победу над литовскими.