Дни пролетали один за другим. Двое детей тоже росли день за днём. Второй ребёнок, демона и матери, получил обманчиво красивое лицо. Его первой жертвой стал собственный брат.
(Всё не так!).
Старший брат забыл о ненависти своей матери и том, что в его возрасте всё ещё надо учиться. Дни напролет он проводил, играя со своим диким братом.
(Нет! Геге проводил со мной только один час в день!).
Отец потратил много усилий и энергии на то, чтобы спасти своего ребёнка, но в процессе запечатывания второй ребёнок заколол его насмерть.
В этот миг печать наконец-то начала действовать, и младший ребёнок отчаянно взревел. Он хотел вонзить нож в его руке в своего брата, но ничего не получилось. Печать отца отправляла его туда, где ему было место: в ад.
Тогда младший брат, убийца отца, сжав нож, медленно, шаг за шагом, двинулся к старшему брату. Тот, всё ещё не зная о надвигавшейся опасности, продолжал улыбаться при виде младшего брата…
(Нет! Я никогда, никогда даже не думал вредить Геге!).
Старший брат внезапно понял, что происходит. Он подошёл к отцу, упал на колени и спрятал лицо, плача.
В этот момент огни на сцене погасли. Занавес медленно опустился. Когда зрители решили, что представление окончено…
Отец, заколотый насмерть, внезапно поднялся.
Увидев это, актёры, игравшие двух братьев, сильно удивились.
Ланц подошел к краю сцены, неистово глядя на единственного зрителя в первом ряду: Дарена.
Он открыл рот и нежно произнёс:
— Я уже какое-то время за тобой наблюдаю. Я и подумать не мог, ах, я не мог представить, почему не сумел запечатать тебя. С самого начала ты был не идеальным телохранителем Тёмное Солнце, ты настоящее… дитя демона!
Дарен замер. Дитя демона?
Глядя на это зрелище, зрители заподозрили, что что-то не так. Они не могли понять, было ли это частью сюжета или импровизацией. Все смотрели на единственного зрителя на первом ряду, бормоча и перешёптываясь.
Дарен поднял взгляд на Ланца. Он впервые серьёзно изучил этого человека и внезапно заметил, что тот очень похож на Девона. У него были такие же золотистые волосы и рубиновые глаза, только у Девона взгляд был яснее, а лицо Ланца казалось более зрелым.
— Кто ты? — договорив, Дарен осознал, что слова эти прозвучали хрипло. Коснувшись своих щёк, он понял, что они залиты слезами.
Ланц стоял на сцене, глядя на него сверху вниз. Он перестал улыбаться и холодно произнёс:
— Дитя, ты до сих пор не понимаешь?
Дитя? У Дарена перехватило дыхание. Он догадывался, кто это был, но разве такое возможно?
— Я твой отец. Отец, которого ты убил.