Серж убрал "миниган", стрелять он собирался только в самом крайнем случае, выдвинул из рук два виброклинка и принял боевую стойку. Плазменные клинки, входящие в штатную комплектацию, также как и наплечный напалмовый огнемёт, охотник давно продал. Огонь и плазма бесполезны и опасны в морфяных топях. Морф не горел. А при достаточно сильном воздействии "взрывался" и начинал яростно мутировать, всасывая водоворотом в себя всю органику, до которой мог дотянуться, беспорядочно лепя из неё невероятные и жуткие формы жизни. Поговаривали, что в иных болотах, даже длинная очередь из "минигана" могла вызвать реакцию. По той же причине боевые мехи оборудовались не стандартными плазменными реакторами, а громоздкими радиоизотопными урановыми батареями.
Страж, однако, нападать не спешил. Стоял неподвижно, разглядывая мех четырьмя парами круглых кошачьих глаз. Потом дёрнулся, скользнул, миг - и исчез среди гнилых остовов деревьев. Как раз в направлении, куда ушла стая морфеток. Серж хмыкнул и осторожно двинулся следом.
Наконец, спустя полчаса, след усилился. Серж запустил разведывательный зонд и прилип к визору, рассматривая болото с высоты птичьего полёта. Есть. Двумя километрами западнее. Двенадцать точек - одиннадцать морфеток и морф-мастер. В снайперской гаусс-винтовке оставалось три заряда. Охотник пометил три точки наугад, поднял винтовку и выстрелил три раза с интервалом в секунду. Снаряды, управляемые зондом, найдут цели, вонзятся в плоть, раскроются, выпуская наружу тысячи нанитов, которые превратят в кровавое месиво внутренности жертв. Рабински снял "миниган" с предохранителя и двинулся вперёд.
Сигнал БИ три раза известил о попадании. Осталось девять. Серж опасался, что стая снова бросится наутёк и снова придётся их выслеживать невесть сколько. Но нет. Восемь точек двинулось навстречу. Охотник активировал целеуказатель, приготовил оружие. Предстояла работа.
Чудовищный удар отбросил многотонную машину метров на десять, опрокинув. Благо, компенсаторы сработали идеально, и через две секунды Серж снова был на ногах. Быстро огляделся. Морф-мастер стоял на пригорке, метрах в пятидесяти, а вокруг него извивались в пугающем танце щупальца, высотою длиннее меха. Серж чертыхнулся про себя. Нарвался. Долбанутые поселенцы. А ведь ничто не предвещало. Восемь морфеток охотник быстро разделал короткими очередями из "минигана", изредка помогая себе виброклинком. Все они были болотными разведчиками, тварями паскудными, но для меха не особо опасными. Конечно, подберись они вплотную, то неизвестно, чем бы всё закончилось, но Серж им такой возможности не дал. Оставался только мастер, и охотник уже предвкушал очередную победу. Нелёгкую даже для опытного охотника - морф-мастер вполне мог распотрошить боевой мех - но Серж был настолько отмороженным, что даже такая охота превращалась для него в рутину. Но тот, с кем он столкнулся, не простой мастер. Повелитель Морфа, или просто - Морф, с большой буквы, с придыханием и ужасом. Тварь легендарная, встречался он очень редко, и лишь двое пережили эту встречу, потому как смогли убежать. Поговаривали, что это кто-то из ранних мастеров, который прошёл путь до конца, чтобы эти слова не означали.
Серж поднял "миниган", но тот лишь беспомощно крутил стволами. Последний удар начисто снёс остатки боезапаса. Охотник отстегнул бесполезное оружие и бросил в болото. Туда же полетела и гаусс-винтовка. Выдвинул клинки и двинулся на противника. Морф словно этого и ждал. Щупальца "выстрелили", неимоверно удлиняясь, но охотник увернулся и рубанул. Морф завизжал и со всего размаху ударил щупальцами о землю. Бурая морфяная волна поднялась вокруг твари и покатилась на мех. Серж вытянул клинки вперёд и включил. Оружие развернулось на девяносто градусов и закрутилось, превратившись в два размытых круга, смертоносную мясорубку, способную запросто искромсать титанит. Охотник двинулся вперёд, прорываясь сквозь бурую слизь. Лицевое бронестекло тут же залепило, и Серж пропустил следующий удар, под колени. Мех опрокинуло, клинки захлебнулись, экран БИ мигнул красным - отказали компенсаторы. Ещё удар - и бронестекло лопнуло, осыпаясь. Болотный воздух ворвался внутрь, но сработала аварийная система, дыхательная маска плотно легла на рот и нос, не давая вдохнуть смертоносную гадость. Серж поднял глаза. Морф стоял на нагрудной броне меха, спокойно заглядывая внутрь разбитого шлема. Рабински шевельнул рукой с клинком, намереваясь разрубить и смахнуть тварь с себя, то тут его взгляд поймал взгляд чудовища. Охотник почувствовал, как слабеет воля, и в груди, там где сердце... Глаза Морфа округлились в удивлении. "Отец?" - спросила тварь.
Страж восхищённо наблюдал за схваткой, развернувшейся в болотах, и в очередной раз чувствовал, как внутри вновь разгорается нечто, чему не знал названия. Он обожал этих чужаков. Тех, что мягкие и тёплые, принявшие лоно Матери, и особенно других, жёстких и пламенных. Тысячелетия покоя в тёплых водах, а потом пришли они и принесли... Страсть, ярость, огонь, месть, желание, жажду борьбы и жизни. Он не знал этих понятий, но ощущал. Когда раскалывал их твёрдую скорлупу, и пожирал то, что внутри, которое обжигало и наполняло желанием. Когда обучал других, принявших, обмениваясь с ними мыслями, которые будоражили и раздражали. Сегодня он напал на жёсткого, тот был очень силён, и страж отступил. Почувствовал связь, гибкой струной соединившую жёсткого и принявшего. Страсть и ярость, огонь и месть, желание, жажда борьбы и жизни...
Серж Рабински, самый лучший и самый отмороженный охотник в здешних краях, смотрел на сына, ставшего тварью, на тварь, бывшую его сыном, и душа его рыдала кровью. Молча отстегнул дыхательную маску и глубоко вдохнул отравленный воздух Сварма, бурые сопли проникли в лёгкие, обжигая. Набрал код на всё ещё действующем БИ. Внутри глухо лязгнуло и плазменная бомба, невесть для каких нужд припрятанная в недрах меха, начала обратный отсчёт. "Теперь всё буде хорошо, сынок. Теперь мы останемся вместе. Навсегда".
Страж увидел, как внутри поверженного жёсткого разгорается и рвётся наружу маленькое солнце, чтобы разлиться огненным озером и сотворить нечто новое и невообразимо прекрасное. Взвизгнув от восторга, страж кинулся вперёд, навстречу новой жизни.