Деревянные брусья, к которым еще недавно были привязаны оба купленных нами пленника, стояли пустыми, словно дожидаясь очередных жертв. Установленные на высоком берегу, они были видны далеко в море.
— Приведи сюда девушек-пантер из трюма, — сказал я матросу. — Капюшоны с них снимите, кляпы изо рта вытащите, но цепи оставить.
— Да, капитан, — ответил матрос. — Их накормить?
— Нет.
Матросы, рассыпавшиеся по рее, натянули парус.
На горианских галерах устанавливается довольно много разновидностей парусов, которые могут быть разбиты на три основных типа: так называемые паруса попутного ветра, «тарнские» паруса и штормовые. Каждый тип парусов имеет свои подвиды, определяемые конкретным кораблем, на который они устанавливаются, его размерами и предназначением. В комплекте «Терсефоры» было предусмотрено четыре паруса: один, относящийся к первому типу, — широкий парус, выставляемый при хорошей погоде и благоприятном направлении ветра, второй парус относился к «тарнскому», наиболее широко используемому на тарнских кораблях, типу, за что и получил свое название. Третий наш парус, так называемый «тарларионский», также относился к разновидности парусов второго типа, но имел несколько меньшие размеры и предоставлял судну широкие возможности для маневра — его ставили при не совсем благоприятном ветре. Этот парус — промежуточный между типичным тарнским и штормовым парусом, который также имелся у нас в наличии. Этот последний, «спасательный», парус выбрасывается на мачту в наиболее трудных для плавания условиях, как правило, когда необходимо спастись от надвигающегося шторма.
Горианские галеры, и в частности корабли-тараны, строятся из расчета их боевого предназначения и обладают большой скоростью и маневренностью, что достигается за счет их вытянутой, приплюснутой с боков формы и высокой посадки. Они не приспособлены для борьбы с ураганным ветром и ударами волн. Их противник совсем иного рода. При смене парусов на галере рея опускается, а затем поднимается вновь. Традиционно используемые на боевых галерах паруса треугольной формы не дают возможности убирать их при неподвижной рее или изменять площадь поверхности в столь широких диапазонах, как, например, трапециевидные паруса, вследствие чего и возникает необходимость иметь на борту комплект парусов различного типа. Такелаж при этом используется не для управления парусом, а лишь для его крепления и спуска либо подъема реи. С другой стороны, треугольный парус имеет свои преимущества, поскольку быстро заменяется в случае повреждения и позволяет кораблю идти очень круто под ветром. А уж красоту и изящество его формы вообще едва ли с чем можно сравнить.
Пока я предавался этим размышлениям, на палубу доставили обеих девушек. Лица их были красными и распаренными, а волосы слиплись от пота. Да, в горианском кожаном капюшоне для рабов в такую погоду действительно душновато.
Рассыпавшиеся по рее матросы развязали веревки, удерживающие парус, и тот, опустившись вниз, тут же наполнился ветром. Изумительное, неповторимое зрелище.
Девушек приковали цепями к кольцам, вделанным в основание толстой перегородки задней палубы, неподалеку от дверей, ведущих на камбуз.
Я потянул носом воздух с плавающим в нем ароматом поджаривающегося на огне боска и, вероятно, томящегося в соусе мяса вуло. Обед обещал быть очень вкусным.
Я уже не думал больше о пленных девушках. Сейчас есть дела поважнее.
Я держал ногу жареного вуло у самого носа одной из девушек. Обе они стояли на коленях перед моим креслом. Руки их все так же были связаны за спиной, а от ошейников к металлическим кольцам в перегородке задней палубы тянулись тяжелые цепи.
Рядом вокруг меня стояли еще несколько человек, Римм и Турнок тоже были здесь.
Мы продолжали идти с попутным ветром, держа курс по усыпанному сверкающими звездами ночному небу и трем взошедшим горианским лунам, заливающим своим серебристым светом палубы корабля и стоящих на коленях девушек. Я не кормил их весь день. Точнее говоря, я не кормил их с момента приобретения, то есть со вчерашнего утра, но следил, чтобы питьевая вода имелась в достатке. Вряд ли Арн и его люди оказались настолько великодушными, чтобы позаботиться о питании своих пленниц. Так что сейчас девушки, должно быть, умирали с голоду.
Та из них, у лица которой я держал кусок жареного мяса, потянулась к нему, приоткрыв рот, но я тут же убрал руку. Она снова выпрямилась, из последних сил стараясь удержать горделивую осанку. Приятно иметь таких пленниц.
— Мне бы хотелось узнать месторасположение лагеря одной разбойницы, — сказал я, — и зону обитания ее банды.
— Мы ничего не знаем, — ответила одна из девушек.
— Имя этой разбойницы — Вьерна, — не обращая на нее внимания, продолжал я.
По мимолетному блеску в глазах пленниц я понял, что им известно, о ком идет речь.
— Мы ничего не знаем, — сказала вторая девушка.
— Знаете, — заверил я их обеих. — Вам хорошо известно точное или хотя бы приблизительное местонахождение и ее лагеря, и границы зоны ее обитания.
— Мы ничего не знаем, — повторила первая девушка.
— Вы ведь все равно расскажете все, что вам известно, — пообещал я.
— Мы, женщины-пантеры, ничего вам не расскажем!
Я пожал плечами и снова протянул первой девушке ногу жареного вуло. Какое-то время она демонстративно отворачивалась в сторону. Затем, не выдержав, повернулась ко мне и, не сводя с меня полного ненависти взгляда, потянулась к мясу. Зубы ее вонзились в мясо, она оторвала кусок, жадным судорожным движением проглотила его, не жуя, и торопливо потянулась за следующим. Едва заметным кивком я указал Римму на вторую девушку. Следуя моему примеру, он начал кормить и ее. Через мгновение у нас с Риммом в руках остались начисто обглоданные кости. Мы выбросили их за борт.
Девушки, конечно, все еще оставались голодными, они только-только начали входить во вкус. Я видел, какая тоска отразилась у них в глазах, когда они поняли, что на этом кормежка закончена.
— Дайте нам поесть! — закричала первая девушка. — Мы расскажем вам все, что захотите!
— Хорошо, — ответил я, делая вид, будто принимаюсь внимательно слушать.
Они обменялись взглядами.
— Сначала накормите нас, — заявила первая девушка, — а потом поговорим.
— Нет, — возразил я. — Сначала мы вас послушаем, а потом, если решим, что ваши сведения заслуживают внимания, дадим вам поесть.
Девушки снова переглянулись. Первая трагически уронила голову. С исказившей лицо гримасой, словно не в силах сдержать переполняющие ее рыдания, она взглянула мне в глаза. Актриса она, конечно, была великолепная.
— Хорошо, — едва слышно пробормотала она голосом вероотступницы.
В глубине души я ей рукоплескал.
— Лагерь Вьерны и центр зоны обитания ее банды находятся в ста пасангах к северу от Лидиуса и в двадцати пасангах в глубь материка от берега Тассы, — глотая слезы, пробормотала девушка и разрыдалась. — Теперь, пожалуйста, дайте мне поесть, — выдавила она из себя.
— Ты же солгала, — укоризненно пожал я плечами.
Она прошлась по мне злобным взглядом.
— Я скажу! Я все скажу! — словно собравшись с духом, выпалила ее подруга.
— Не смей! — закричала ей первая девушка.
— Я больше не могу! — с видом ставшей на путь предательства жертвы, сломавшейся под пытками истязателей, затараторила вторая.
Пожалуй, в драматических ролях она могла бы поспорить со своей подругой.
— Говори, — приказал я.
— Лагерь Вьерны в десяти пасангах вверх по течению Лаурии, в пятидесяти пасангах в глубь материка от Лидиуса, — низко опустив голову, выпалила она под вопли осыпающей ее бранью соплеменницы.
— Ты тоже солгала, — грустно вздохнул я.
Обе девушки ответили мне полными ненависти взглядами.
— Да! — процедила сквозь зубы первая. — Вы — мужчины, а мы — женщины-пантеры! Неужели вы думаете, что мы вам что-нибудь расскажем?
— Развяжи им руки, — приказал я стоящему рядом матросу, — и дай им поесть.