— Собираешься натаскивать щенка? — дед встретил Артура на крыльце, когда тот, вспотевший и только что извалявшийся в листьях, спешил к себе, чтобы переодеться к ужину. Соверен трусил следом.
— Да. Да… Конечно… Натаска, — Артур покраснел. Он прекрасно помнил, что собаку ему подарили не для игр и беготни, но ему отчего-то было жаль беззаботного и глупого Соверена. Почему Соверену нельзя просто быть щенком, почему он обязательно должен что-то делать, чему-то учиться, кого-то вынюхивать, выискивать, таскать в зубах…
— Поспеши, Артур. Как бы не оказалось поздно. Сколько ему? Шесть месяцев? Семь? Начни с дупелей — вот тебе мой совет. И гляди, чтобы пес не хватал ежей, не гонял жаворонков. Один раз собьешь у собаки привычку к настоящей дичи — потом не переучишь.
— Да. Я понял, сэр. Завтра с утра начну…
Конечно же, «завтра с утра» Артур проспал, к ланчу нашлось занятие поинтереснее — Эгертоны устроили пикник, а затем надо было спешить домой — расписанием, написанным дедовым колючим почерком, Артур пренебрегать не смел. И на следующее утро как-то не получилось заняться с Совереном — из Лондона с оказией привезли свежие журналы и книги, надо было их разобрать, расставить по полкам, предварительно просмотрев все иллюстрации и подписи к ним. И на следующий день, и на следующий…
А потом случился тот лисенок. Соверен учуял его раньше, чем учуял старый терьер — любимец деда. Щенок завилял хвостом, прижался животом к траве. Дед придержал свою собаку свистком и посмотрел на Артура, мол, вперед — твоя добыча. «Down! Лежать!» — прошептал Артур, точно зная, что Соверен не ляжет. Когда Соверен даже ухом не повел на незнакомую команду, но, глупо тявкая, поднял звереныша, а потом погнал его по кустам прочь от хозяина, Артур понял — щенка у него уже нет.
— Ну, решай, быть ему или не быть, — дед соскочил с гнедой кобылы и пренебрежительно кивнул в сторону забившегося под камень лисенка. — Только не затягивай с выбором. Джентльмену это не к лицу.
Ошалевший от радости Соверен прыгал вокруг камня и брехал. Артур не стал его подзывать — знал, что щенок не послушает команды. Отчего-то поднялась внутри злость на ни в чем неповинного лисенка — если бы не он, дед ни за что бы не догадался, что Соверена так никто и не натаскал. Артур отчаянно вскинул ремингтон. Соверен метался по полянке, мешая прицелиться.
— Лежать, Соверен! — зачем-то крикнул Артур сквозь слезы. Собака запрыгала вокруг него.
— Ты недоволен? Отчего же? — дед положил ладонь Артуру на плечо. Это не было жестом одобрения или сочувствия. Это был вердикт. — Ведь твой пес загнал целую лису. Смотри-ка, с виду, вроде, спаниель, а повадки как у борзой. Может, это новая порода? Или, может, у тебя уникальная собака… Или все куда проще, и ты своей ленью и слюнтяйством испортил отличного щенка?
— Он… Я его еще натаскаю! Я натаскаю его на перепелов! И на зайцев! У него прекрасное верхнее чутье! И он сильный! И очень быстрый.
— Твоя собака уже никуда не годится. Поехали домой, Артур. И убери ружье. Лисенок не виноват.
Домой они ехали в молчании. Соверен прибежал к вечеру, когда Артур был уже в постели. Запрыгнул на кровать — вонючий, смешной, глупый. Принялся лизать Артуру лицо и руки. Артур обнимал пса за шею и твердил: «Мы всегда будем вместе! Обещаю тебе! Завтра в пять мы встанем и бегом на болота! Он еще увидит, на что ты… мы способны». Соверен скулил и соглашался.
Проснувшись в восемь, Артур спустился к завтраку. Собаки нигде не было. Артур вяло ковырялся в омлете, боясь поднять на деда глаза. Так и не спросил, ни в тот день, ни на следующий. А в среду вернулся откуда-то Питер Хоуп, он то и шепнул Артуру, что отдал Соверена какой-то своей давней знакомой из Сэнт-Мери-Мид. «Добрейшей души леди. Хоть и не без странностей. Не переживайте, сэр. Она любит животных».
Больше у Артура собак не водилось.
Майор Уинсли смотрел через пыльное стекло на улицу со странным названием Сивцев Вражек. Все также дрожала от холода сидящая на крыльце побирушка, все также прыгал вокруг нее подросток, пытаясь согреться. Показался вдали патруль — один патрульный тяжело приволакивал ногу. Белая с рыжим кошка прыгнула на забор, но, не удержавшись, съехала вниз. Шлепнулась в снег, но тут же вскочила, отряхнулась и, словно ни в чем ни бывало, принялась умываться. Шелудивый барбос следил за кошкой, прячась за тощим деревом. На ветках, похожие на огромные розовые яблоки, качались снегири.