Она пододвинулась к нему так близко, что он почувствовал ее запах. Пахло от девушки, кстати, вовсе не карамельками, пудрой и духами — пахло вагонной грязью, потом и усталостью. Но, может быть, именно поэтому Артуру вдруг до умопомрачения захотелось стиснуть ее так сильно, чтобы затрещали все ее тоненькие девичьи кости, прижать к себе и никогда больше не отпускать.
— Даша… — Артур взял ее за плечи, отстранил. Целую секунду медлил, прежде чем сказать то, что должен был, наверное, сказать еще с самого начала, но не подозревал, что она его правильно поймет. — Это… Такое каждый должен решать за себя! Сам!
— А я уже решила. Я остаюсь здесь, в России. И я не отдам вам ничего! Ни единой фигурки! Простите меня, Артур… Но я не могу, не сумею поступить по-другому. Само собой, у вас приказ, долг… Но и у меня тоже мой долг. Вы, майор, если хотите, можете меня сейчас… кокнуть! Это я тоже понимаю. Только учтите, я буду кричать и сопротивляться. К тому же вот… — она залезла в карман шубки и достала оттуда его же браунинг с последним патроном.
Когда она его вытащила, как сумела сделать это незаметно? Как хватило у нее ловкости и изворотливости, как хватило смелости и ума? Все же Маргарита умела видеть людей насквозь — не зря… ох, не зря она повторяла, что из девочки будет толк. Артур в задумчивости потер переносицу.
— Ну, мы с вами, Даша, несомненно теперь смертельные враги. Однако кокать я вас все же не стану. Живите! А мне, знаете ли, не впервой проваливать задания.
— Угу. Знаю, — вздохнула девушка. — Вам не слишком везет с предметами… да и с женщинами. Это потому, Артур, что просто выбираете не тех. Поэтому вот… Держите. Придумаете что-нибудь. Ну, к примеру, что предметы оказались с самого начала не настоящими или что-нибудь в этом роде.
Нагнувшись, она пошарила в валенке, а когда распрямилась, в руке у нее болталась варежка с желтой снежинкой. Внутри варежки что-то глухо позвякивало.
— Что это? О, господи! Даша!!!
У Артура полезли на лоб глаза, когда он вытащил из варежкиного шерстяного нутра предметы. А когда он понял, что именно он держит в руках, ему захотелось присесть где-нибудь в уголке и долго с удовольствием смеяться.
А девушка вдруг поникла. Как будто все это время держалась на злости и чистой браваде, но теперь, окончательно расставив точки над i, отрезав себе дорогу назад, осознала случившееся. Она всхлипнула, задрожала губами. Тут же опустила голову, чтобы он не видел, как ей страшно, горько и как хочется разрыдаться в голос. Зачем-то стала забирать за уши липкие пряди волос. Волосы не слушались, лезли ей в глаза и на лоб, а она все заправляла и заправляла их назад, как будто этот обыденный женский жест помогал ей справиться со слезами.
— Вы большой молодец, мисс Дарья Чадова. Только вам теперь будет очень страшно. И я больше не смогу остаться с вами рядом. Как бы я этого ни желал!
Он все-таки притянул девушку к себе, прижал головой к груди, положил ладонь на затылок. Она вздрогнула и замерла, уткнувшись в его гимнастерку.
— Кролик-то что делает? — буркнула едва слышно. — Кролик у меня есть еще.
— Ну, вам он вряд ли нужен. По крайней мере, сейчас. У вас, Даша, и так все отлично получается, — в голосе его прозвучала горькая усмешка, но она не услышала. Или услышала, но не догадалась о чем речь.
Артур гладил девушку по волосам, стараясь не думать, что сейчас на его глазах происходит непоправимое, неправильное, то, что он не в силах изменить. Еще Артур думал, что теперь настоящую Жужелицу ему не получить, а значит, вряд ли выйдет решить норфолкскую загадку. И останется он, как всегда, вечным должником. На всю, скорее всего, недолгую жизнь, повиснет на нем позорный карточный долг полковнику Бошему в пятнадцать фунтов… и тяжкая вина перед остальными. Перед друзьями, которых он, возможно, мог спасти и которые теперь останутся в галлипольской пыльной вечности — без надежды, без будущего и даже без спасительной смерти.
— Ладно… Пошли обратно в купе. Тут холодно, к тому же, мне еще нужно решить, что делать дальше. Наверное, я до Топловского с вами доеду, там на крестную погляжу и назад. Вы не тревожьтесь за меня, я справлюсь. К тому же, в Москве ведь у меня кузен остался. Митя маленький. Он за красных, а раз я теперь тоже за красных — он мне и поможет. Пошли в купе. Ведь… вы ведь им не расскажете? Она… Маргарита хитрая и все время врет. У нее, между прочим, все это время был с собой Таракан. Так-то!
Артур Уинсли тихо засмеялся. Все это уже не имело никакого значения… Ничего не имело значения.
Одна только долгая бессмысленная дорога.
Утром потянулись за окнами голые, заснеженные поля. На них ломко качались редкие кусты, пахло угольной пылью и морозным терпким январем. Из-за кромки леса поднималась в небо высокая туча дыма.