— А мне думается, что это условие не обязательно, — возразила Райэнна и пояснила: — Можно ведь считать и так: Служитель — часть целого интеллекта, так почему же через посредство этого интеллекта он не может считаться частью Вселенского разума? Равно как и иные составные части данного целого, то есть «тела» других подобных Служителей?
Аратаку от такого предположения, очевидно, лучше не стало.
— Я всегда считал разумностью — сапиентность как свойство одного уникального индивидуума. Что ты думаешь по этому поводу, Райэнна?
— Главное — способность к передаче суммы знаний, — с уверенностью проговорила рыжая красавица. — Когда какой-то вид организмов достигает уровня, на котором он может передавать накопленные знания своему потомству, так чтобы каждое следующее поколение не повторяло весь опыт предков в том виде, в каком это делали они, а, умножив и дополнив его, вновь передавало потомкам, такой вид организмов — разумен, или сапиентен.
— М-э-э-э-э… возможно, — промычал Аратак и от волнения принялся ковырять когтем в огромном зубе. — Клифф-Клаймер, а как твои соплеменники определяют сапиентность?
Мехар ответил не колеблясь ни секунды:
— Наличие понятия о чести — кодекса моральных правил. Представители любого племени, лишенные подобных норм, — животные, те же, кому они присущи, — разумные существа. — Он поклонился всем и добавил: — Само собой разумеется, таковыми я считаю и вас.
— А ты что скажешь, Даллит? — поинтересовался Аратак у девушки. — Какое мнение по данному вопросу бытует на твоей планете?
— Главное — сострадание, мне так кажется. Я не говорю о развитых способностях к экстрасенсорике, я имею в виду умение заставить себя переживать и чувствовать то, что испытывает другой. Может быть, я говорю просто о фантазии. Несапиентные существа — животные — не способны фантазировать, а все разумные создания обладают такими способностями в той или иной мере.
— Каждый ответ заслуживает внимания, — подытожил Аратак и сказал: Дэйн, мы еще не слышали, что думаешь ты. Это особенно интересно, поскольку ты единственный известный нам представитель своей планеты. Имеется ли у вашего народа определенная концепция на этот счет?
Марш ответил не сразу.
— Это довольно распространенный вопрос в философских спорах, — произнес он медленно. — У нас имеются два-три вида животных — дельфины, человекообразные обезьяны, — которые проявляют, хотя и не в полной мере, признаки сапиентности. Люди много размышляют на этот счет. Некоторые считают признаком разумности способность создавать предметы искусства, наличие эстетического чувства.
В самом дурацком кошмаре Маршу не могло бы привидеться, что он будет ужинать в обществе двух инопланетянок, человека-льва и человека-ящерицы и при этом обсуждать с ними проблему — считать ли робота существом разумным? Вдруг Дэйна охватило какое-то бесшабашное озорство.
— Думаю, что, возможно, вернейшим признаком разумности существ, проговорил землянин, — следует считать ни больше ни меньше, как саму возможность задаваться подобными вопросами, короче говоря, способность принимать участие в философской дискуссии, темой которой является разумность существ. По-моему, это говорит само за себя!
Высказавшись, он поднял стакан, наполненный горькой, дурманящей и алкоголесодержащей жидкостью.
— Вот за это и выпьем!
С заходом солнца небо довольно быстро потемнело, и, поскольку искусственных светильников в апартаментах пленников не имелось, все пятеро, освещаемые красноватым светом Луны, отправились по своим койкам. Дэйну не спалось. Один раз он поднялся и, бесшумно подойдя к двери, проверил, заперта она или нет. Оказалось, что нет. Но куда они могли бы убежать? Попытка к бегству лишь сделает охоту яростнее и безжалостнее, заодно увеличив ее продолжительность. А ведь если Дэйн правильно понял Клифф-Клаймера, то дичь тоже получит какое-то оружие.
Возвращаясь, Марш окинул взглядом обеих спавших женщин. Обнаженная Райэнна разметалась на кушетке, прикрытая лишь тоненьким одеялом. Дэйн заставил себя отвернуться.
«Сдурел, как и полагается настоящему обезьяноподобному самцу… Нет, братец, сейчас тебе надо не об этом думать!»
Даллит спала тихо, спрятав лицо в длинных волосах, ниспадавших потоками. Дэйн остановился возле девушки и посмотрел на нее с чувством любви и боли.
«Я спас тебе жизнь, Даллит, но лишь для того, чтобы ты оказалась здесь и подвергалась новым опасностям… Райэнна оказалась права».
Марш резко развернулся и поспешил к своей постели, но прошло еще немало времени, прежде чем ему удалось уснуть.
8
На следующее утро после завтрака, по качеству напоминавшего ужин, но приправленного совершенно иными специями, механический Служитель проводил всех пятерых пленников через огромный парк-заповедник к большому зданию, лишенному окон. Надо ли говорить, что выстроено оно было из тех же терракотовых кирпичей, как и все остальное на планете охотников.
— Оружейная палата, — сообщил своим спутникам Служитель, любезно предлагая им переступить порог здания. — Здесь вы выберете оружие, с которым будете иметь возможность ежедневно тренироваться.
Это произвело на Дэйна впечатление. Оружие. Арсенал. Землянин понимал, что, несмотря на смелые речи, произносимые им вчера вечером, он думал о предстоящей охоте как о большой игре — о чем-то вроде сафари, которые устраиваются дома на Земле. Так или иначе дичь в таких случаях может рассчитывать на свои ноги и умение прятаться или положиться на мощь клыков, когтей, быстроту движений и силу мышц. Тогда как охотник может вооружиться новейшим суперсовременным оружием: от мощных многозарядных дробовиков до скорострельных винтовок с оптическими прицелами, может даже пользоваться вагончиками — передвижными укрытиями. Одним словом, технический прогресс только к услугам охотника. Но не дичи…
Говоря о подлинном риске для охотников Красной Луны, Дэйн мыслил категориями землянина, для которого истинная опасность в единоборстве с животным, как правило, сведена до минимума. Возможность животного выжить охраняется весьма мягкими ограничительными правилами, как-то: запрещается убивать кормящих самок, детенышей, не успевших достигнуть определенного возраста, не разрешается использовать прожекторы и патроны с разрывными пулями.
Но Марш сам же говорил о том, что для охотников их псевдорелигиозный ритуал мог быть чем-то вроде боя быков — настоящего поединка, опасной для матадора смертельной дуэли…
Землянин последовал за Служителем в огромный зал. Внутри помещение, разделенное на огромные участки, было освещено ровным светом, пол покрывали маты. Все это напомнило Дэйну какой-то гигантский гимнастический зал или стадион, в котором четыре, а то и пять олимпийских команд имели бы возможность тренироваться одновременно, причем на таком расстоянии друг от друга, что серьезно опасаться соперников, которые могли бы использовать совместные тренировки, дабы перенять стиль и методы соперников для достижения победы, было бы просто бессмысленно.
Всюду вдоль стен Марш видел оружие. Бесконечное множество оружия.
Чего там только не было!
Двуручные мечи позднего периода западноевропейского рыцарства, пригодные для пешей схватки латников, длинные и тяжелые мечи конных крестоносцев времен Ричарда Львиное Сердце, обоюдоострые простые клинки викингов, тонкие и короткие рапиры, кривые татарские и турецкие сабли. Некоторые из них казались настолько легкими, что их вполне мог использовать и дошкольник. Дэйн с любопытством подумал о том, какими низкорослыми и хрупкими были те, кто мог свободно взяться за рукоять подобного оружия. С другой стороны, существовали и такие клинки, поднять которые вряд ли оказалось бы под силу и Аратаку, даже если бы тот держал их обеими лапами.
Само собой разумеется, кроме мечей в арсенале присутствовали кинжалы и ножи всевозможных размеров и форм. Были и огромные копья, и короткие охотничьи копьеца. Щиты — большие квадратные, круглые, треугольные, маленькие — кожаные и сплетенные из прутьев. Даже таких форм и размеров, которые Дэйн и представить себе не мог. Эти щиты, надо полагать, предназначались для существ, чье анатомическое строение в корне отличалось от человеческого. Например, чтобы поднять один из таких щитов, потребовалось бы не менее трех рук. Имелись в оружейном зале булавы и палицы и еще множество такого оружия, какого Марш никогда не видел и даже не сумел бы толком описать.