— А я разве утверждаю, что так оно и есть? — сказал Аратак. — Но боюсь, мы имеем дело с аналогичной ситуацией. Может быть, все дело в гипнозе? Допустим, охотники выглядят одинаково, но заставляют нас верить, что мы сражаемся с существами, которые кажутся нам наиболее опасными и выглядят совершенно по-разному.
— Я так не думаю, — возразила Даллит. — Если бы они старались внушить нам страх, то каждый из нас видел бы нечто свое. Разве Клифф-Клаймер испугался мехара? Он обрадовался, увидев его. И существо приняло именно эту форму, чтобы ввести Клиффа в заблуждение!
Дэйн не поверил своим ушам:
— Ты серьезно хочешь уверить меня, что эти твари метаморфы?
— Не могу этого доказать, — ответила Даллит, откусывая кусочек засушенного фрукта. Прожевав и проглотив его, она закончила с уверенностью: — Но полагаю, что не ошибаюсь.
— И вероятно, — добавил Аратак, — их вообще нельзя убить… И тем не менее мы будем продолжать пытаться уничтожать их до затмения. Кто выживет, тот и выиграл.
— Нет, их можно убить, — возразил Дэйн. — Помните чествование победителя? «Девятнадцать охотников отправились на встречу с их блистательными предками». С ними нелегко справиться, но я надеюсь, что тот, с которым мы сражались все вместе, — мертв.
Даллит сказала с сомнением:
— Когда они гнались за нами, я чувствовала: то, что случилось, для них огромная катастрофа. Они испугались, что мы можем сделать с ними что-то.
— Просто мечтаю узнать, что именно, — зловеще оскалил зубы Дэйн. — Вот как раз и сделал бы.
Он хотел еще что-то добавить, но тут Райэнна тихонько застонала, открыла глаза и попыталась сесть. Даллит поспешила к раненой.
— Не надо шевелиться, — сказала девушка. — Все будет хорошо. Но постарайся отдохнуть, пока есть время.
В низком голосе Райэнны звучало удивление.
— Я была уверена, что вы погибли, — проговорила она. — Думала, что проснулась среди мертвецов… Что случилось? Вы прикончили эту тварь?
Они рассказали Райэнне о том, как закончился поединок. Она осмотрелась вокруг. Свет восходившей на небе планеты охотников озарял руины.
— Вот я и в городе, — сказала Райэнна. — Я так хотела все тут осмотреть, а сил нет… Почему мне так не везет?! — Раненая осторожно пошевелила руками и ногами. — Совсем мертвой меня не назовешь, но я умру, если мне не дадут попить. Я слышу, как журчит вода, можно мне?..
14
К полуночи стало ясно: о том, чтобы выбраться из разрушенного города, не может идти и речи. Нога Райэнны сильно распухла, раненая просто не смогла бы идти. Кроме того, у женщины появился жар, и Дэйн подумал, что у нее может начаться заражение крови; повязки, которые им пришлось использовать в качестве бинтов, было трудно назвать стерильными. Однако других они просто не имели. Что бы ни случилось, трогать Райэнну было нельзя, да и не имело смысла. Донести ее до нейтральной территории им вряд ли удалось бы, к тому же на выходе их могли атаковать охотники, а сражаться с ними, имея на руках раненую, — безумие.
— Плохи дела, — сказал Дэйн Аратаку, когда они отошли подальше от женщин, так, чтобы те не могли слышать их. Зачем он отвел Аратака в сторону, Дэйн и сам не знал: Райэнна была настолько слаба, что вряд ли обратила бы внимание на их слова, а Даллит и так все чувствовала.
«Ящер» кивнул в знак согласия. Он смыл с себя засохшую грязь и вновь начал светиться, а Дэйн вдруг подумал, что, окажись рядом охотники, они наверняка заметили бы это свечение. Хотя… Если бы охотники находились где-нибудь поблизости, то и так обнаружили бы дичь, а значит, не следовало создавать Аратаку лишних неудобств, особенно теперь, когда выживание всех членов отряда в немалой степени зависит от того, как он сражается.
На ночлег они расположились на открытой площади у фонтана. Дэйну не спалось, поэтому он заставил Аратака отправиться отдыхать, и, хотя Даллит хотела дежурить вместе с Маршем, он убедил ее, что разумнее лечь рядом с Райэнной и помочь раненой согреться. Большего они сейчас сделать для Райэнны не могли. Дэйн хотел было сменить повязки, но Даллит воспротивилась этому. Она сказала, что бактерии и микроорганизмы с одежды Аратака вряд ли смогут вызвать заражение крови у Райэнны.
— Инфекции редко переходят от одного биологического типа организмов к другому, — сказала она. — А Аратак — даже не теплокровный. Болезнетворные бактерии, вредные для него, скорее всего безопасны для обезьяноподобных. А вот нам с тобой не мешает подумать о том, как бы не занести ей какую-нибудь инфекцию.
Пока товарищи спали, Дэйн сидел, прислонившись спиной к ограде фонтана, и смотрел на странную планету, закрывавшую уже почти четверть неба. Еще три месяца назад он преспокойненько бороздил океан под парусом «Морского бродяги», в совершенном одиночестве, ничем не обязанный ни одному живому существу на Земле. Теперь Марш находился не на Земле и был обязан… Обязан отвечать за двух женщин, которые хотели, чтобы он защитил их, помог им. И впервые в жизни у него был настоящий друг, даже не человек, не мужчина — гигантская, десяти футов роста, мыслящая ящерица!
Чужая красная планета ушла за горизонт, а край небосклона уже разгорался новой зарей, и Дэйн подумал, что дома Луна бывает полной всего лишь несколько дней, а месяцы здесь короче. Но не могут же они длиться всего три или четыре дня? После своего последнего короткого визита в нейтральную зону, несколько дней назад, Дэйн и его спутники запаслись едой, которой, если ее беречь, может хватить еще на день, а то и на два… Голод не пугал Марша, ему случалось обходиться без пищи по пять-шесть дней, когда он бродил по горам на Земле. Вода у них есть. Вот только удастся ли им прятаться в развалинах достаточно долго, чтобы Райэнна немного окрепла и смогла идти?
Удастся — не удастся! Так или иначе, а придется поступить именно так.
Солнце встало, но все было тихо, и Дэйн позволил женщинам поспать подольше, а потом Аратак отнес Райэнну в одно из больших зданий, и Даллит осталась рядом с раненой, чтобы ухаживать за ней. Дэйн решил, что ближе к закату, когда вероятность нападения наиболее высока, он попросит Даллит подняться на крышу и понаблюдать, не появятся ли в окрестностях охотники. А пока Марш и Аратак собрались стоять в дозоре по очереди.
Здание, в котором лежала Райэнна, судя по размерам, было когда-то чем-то вроде амфитеатра, его украшали ряды толстых и высоких колонн из красного кирпича. Все плоские поверхности, площадки или платформы, располагались на разных уровнях и на разных расстояниях друг от друга, кроме того, они имели какие-то причудливой формы углубления. Дэйн поневоле задумался, что за странные существа построили все это? Райэнна, возможно, смогла бы дать ответ, но ей было не до разговоров. Мысли землянина постоянно возвращались к охотникам, однако все раздумья по-прежнему ни к чему не приводили. Хотя один, и очень суровый урок они получили: охотник может выглядеть как угодно.
«Если не знаешь, кто перед тобой, — убивай!» — вот какой лозунг должен взять себе он, Марш, и все его товарищи, если они хотят выжить. К чертям собачьим этические соображения! Если жертвой вдруг станет кто-нибудь из других пленников, что ж…
Утром Дэйн, получив заверения Даллит в том, что присутствия врага она не чувствует, позволил себе немного поспать. Марша соблазняла мысль, что они случайно оказались в своего рода запретной зоне для охотников, может быть, есть какое-нибудь таинственное табу, запрещающее им убивать здесь свою дичь?
Оставив женщин под охраной Аратака, Дэйн поднялся на стену, чтобы осмотреть окрестности; он не смог бы не заметить охотников, если бы те вздумали приблизиться к городу. Дэйн увидел, что от площади с фонтаном в город идет длинная и широкая улица с разрушенными и обвалившимися зданиями.
Марш решил прогуляться по этой улице. Самое удивительное для Дэйна заключалось в том, что город больше не казался ему таким уж странным и чужим. Марш вспомнил время, когда бродил среди громадных камней Стоунхенджа, и ночь, проведенную им в Долине Королей, прежде чем ее затопили, построив огромную дамбу. Они, если можно так выразиться, находились далеко от Марша во времени, а город — в пространстве. Тут были дома, и не все ли равно, кто построил их? Обезьяноподобные, котообразные, ящеры или вообще неведомое племя, народ, который жил, страдал, радовался и исчез, и никому, никакому, как Аратак называет его, Вселенскому универсальному разуму не было до этого дела…