На той стороне Меркурия, что была всегда обращена к Солнцу, кипели и испарялись океаны жидких металлов; на противоположной - царила вечная полярная ночь; но была еще одна страна, тонкая линия между светом и тенью, граница между царствами вечного огня и столь же вечного льда. Единственная область Меркурия, где человек мог дышать свободно, не опасаясь сжечь себе легкие свинцовым или цинковым паром - или превратиться в неподвижный столб, подобно жене Лота. Сумеречная зона, Страна Бесконечного Заката - Ивзония.
Меркурианцы, населявшие ее, равно отличались от суровых варваров Ночной Стороны, так и от огнеметных пуманоидов Солнечного Царства. Это была мудрая, древняя раса низкорослых человекоподобных существ с гуммигутовой кожей; столь древняя, что они навсегда забыли о временах и эпохах, про которые земляне не узнают никогда. Их цивилизация была невероятно дряхлой и старой уже в тот день, когда был заложен первый камень в основание Вавилонской Башни. К тому времени, когда на Меркурий прибыли первые люди с Земли, Империя Вечного Заката давно и прочно погрузилась в темную пучину безнадежного маразма, которую лишь изредка освещали краткие моменты просветления. Но даже этой полумертвой цивилизации, стоявшей одной ногой в могиле, а другой - на собственном надгробном камне, было что вспомнить и чем похвастать. Для защиты от варваров и монстров, населявших царства, враждебные человеку, древние ивзонийцы построили высокую крепостную стену, которая одновременно потрясала и поражала всякое воображение. Рядом с Великой Меркурианской Стеной, Великая Китайская Стена выглядела как ничтожная покосившаяся садовая изгородь, сработанная неловкими руками вечно пьяного фермера в какой-нибудь грязной и заброшенной азиатской деревне, в перерыве между привычным избиением жен и детей.
Больше того, этих стен было две - и они простирались от южного до северного полюса Меркурия и обратно.
Имперские каллистоиды и их союзники даже не пытались завоевать эту страну, потому что ивзонийцы даже не пытались сопротивляться, и тем самым оскорбили надменных пришельцев из системы Юпитера. Потом пришли освободители с Земли, и вокруг временного военного лагеря оккупационных войск быстро вырос город, концессия Лиги Наций, который получил банальное, но такое понятное всем имя - Герместаун.
Джо Брениган неторопливо брел по сумрачным улицам Герместауна, время от время выпуская из твердой трубки черного каллистянского дерева нежно-голубые кольца душистого дыма. Он любил этот грязный и сумасшедший город, где человеческая жизнь почти ничего не стоила; его таинственные темные улицы, где совершались самые сомнительные сделки, и где тебя в любой момент могли ограбить или зарезать - зарезать, дабы обчистить карманы или просто так, чтобы доказать какой-то тезис из философского трактата о смысле бытия; его широкие площади, где тебя могла схватить городская стража, ложно обвинить в нелепом преступлении и тут же повесить; его торговые ряды, где можно купить любой товар - живой или мертвый; а если товара нет в наличии, то он будет доставлен в считанные дни с любой планеты Солнечной Системы и даже из-за ее пределов; его многочисленные храмы, где дозволялось молиться всем известным и неизвестным богам и демонам, а некоторым даже приносить жертвы, на которые городские власти были готовы смотреть сквозь пальцы, если только расторопные жрецы вовремя пополняли карманы продажных чиновников. Ему нравился запах этого города - запах пыли, запах древности, запах порока и бесконечных возможностей; его вкус - терпкий и соленый вкус крови; его цвет - цвет свежего млечного сока; ему нравилось бродить по этим извилистым улочкам, прицениваться к товару; заключать сомнительные сделки и время от времени приносить жертвы темным демонам; он был плоть от плоти этого города, и никто бы с уверенностью, которой никогда не испытывал, не мог бы указать, где начинается Герместаун и заканчивается Джо Брениган. С тех пор, как он оставил свой дом, Джо много лет скитался по Солнечной Системе; он побывал во всех известных и неизвестных мирах, от опаленного Пояса Вулканоидов и до самых темных областей Облака Оорта; он был принят во дворце самого Дакх-Такха, короля снежных людей Урана, знаменитого тем, что убил свою собственную двоюродную сестру, бывшую ему родной теткой; он охотился на дракракенов в океанах Нептуна и добыл не менее двух хвостов, украшенных медными шипами; он сражался под знаменами Земли и Реи; он стоял на палубе военной галеры "Мертвая Смерть", когда Эльцибор-Такс, Морской Император Тритона, окончательно сокрушил могущество плутонских захватчиков, вздумавших покорить эту далекую луну, с ее кипящими вулканическими озерами, у берегов которых тихо дремлют изумрудные айсберги, служащие надежным убежищем для мирного народа тираноящеров; он убивал людей, марсиан, каллистоидов, слуннгов, нептунских мерлингов и венерианских красавиц. Но нигде ему не было так хорошо, как в этом городе. Джо Брениган знал, что он никогда не оставит Герместаун, даже если ему придется вернуться на Прозерпину, загадочную и мрачную одиннадцатую планету, далеко за орбитой Харона, усеянную руинами древних храмов таинственной дочеловеческой расы, исчезнувшей за много веков до того, как первый камень был уложен в основание Великой Меркурианской Стены. Он просто знал, и не было никакого смысла спрашивать его об этом.
На углу Червичной и Розовой улицы, что в квартале Гильдии Устрашителей, его окликнул Фред Хаузер - сухой, высокий, словно высеченный из серого песочного камня. Хаузер носил просторные штаны и небрежно заправленную рубашку из шерсти ганимедского козлоящера; из-под полы плаща выглядывала рукоятка атомного револьвера, выточенная из молочного зуба меркурианского волкозавра. Все называли его Фредом, но немногие знали, что его настоящее имя - Фридрих. Хаузер был швейцарским солдатом удачи, который покинул свою нищую родину, чтобы поступить на службу в Туннельный Легион, который сражался против каллистоидов на Луне и в ее глубоком внутреннем мире. Но пять лет назад он дезертировал из Легиона и стал одним из адептов вольного братства космических авантюристов, к которому принадлежал и Джо Брениган. С тех пор им неоднократно приходилось иметь дело друг с другом, и Брениган знал, что на Фреда можно положиться. Надежный парень, хоть и чересчур осторожный. Настолько осторожный, что нашлись такие, что назвали это трусостью. Но очень скоро им пришлось пожалеть о своих словах, когда оказалось, что Фред Хаузер не боится никого и ничего - ни черта, ни дьявола, ни выстрелов в спину и ни засад в темных подворотнях.