Дамиен добрался до границы за мгновения до нас, остановился и стал барьером между нами и лесом. Последний барьер. Но я не замедлила лошадь, не заставила ее увильнуть. Охотники все еще гнались за нами сзади.
— Она не сможет прыгнуть! — закричал Феникс, крепче сжав мою талию.
— Сможет! — крикнула я.
Ощутив, что у лошади был сильный дух — она была достойной шайеннов — я шепнула ей на ухо. Она тут же подняла голову, где-то отыскала скрытую силу, потому что разогналась, помчалась галопом к последней стене. Дамиен поспешил вытащить пистолет. Моя лошадь не дрогнула. Она прыгнула высоко в воздух. Несмотря на вес двух всадников, она смогла перелететь через стену и байкера…
Почти. Ее заднее копыто стукнуло Дамиена по шлему, сбивая его и пистолет на землю.
36
— Умница, — сказала я, похлопав потную шею лошади. Она тихо фыркнула, но я видела, что она устала, такой долгий побег мог утомить даже тренированную для гонок лошадь. — Тебе нужно отдохнуть, да, девочка?
— Мы теперь недалеко от Хейвенбури, — сказал Феникс. — Он за тем холмом.
Впереди нас вдали холм, покрытый травой, и на вершине возвышался круг камней, как возле Эндовера. Небо было мрачным, тучи были тяжелыми, грозили дождем. Холодный ветер шелестел листьями деревьев вокруг нас, дрожь пробежала по мне, я услышала рычание двигателя неподалеку. Хоть мы сбежали от Дамиена и его Охотников на души, их мотоциклы все еще катались, сужая сеть, их рев был постоянным напоминанием, что они все еще охотились на нас.
Но лошадь уже едва переставляла ноги.
— Пусть хоть остановится и попьет, — предложила я у ручья.
Феникс с неохотой согласился, слез с лошади и сам чуть не рухнул на землю.
— Ты в порядке? — спросила я, спрыгнув, чтобы помочь ему.
Он скривился от боли.
— Думаю, я повредил ногу в падении, — ответил он, сел на траве и снял рюкзак. — Буду в порядке, когда попадем у Габриэлу. Он должен смочь подлатать меня.
Осматривая его пострадавшую ногу, я спросила:
— Пророки Души еще и доктора?
— Нет, — процедил он, кривясь, когда я коснулась его опухшего колена. — Но они — сильные целители.
Убедившись, что перелома не было, я встревожилась из-за его колена. Но он настоял, что переживать не стоило. Я села рядом с ним на траве, пока мы ждали, пока моя лошадь напьется.
— Я могла бы немного тебя исцелить, — я потянулась, моя шея хрустнула. Мышцы затекли, ноги болели от езды верхом. Навыки передались мне из жизни шайенн, но мое тело в этой жизни не привыкло к таким трюкам. — Прости, что вызвала Охотников на наш след, — сказала я.
— Не стоит, — ответил Феникс. — Они все равно нашли бы нас со временем.
— Прости, что сомневалась в твоей верности и думала, что ты хотел меня убить.
Его поведение при погоне все показало, и я знала, что он защищал меня.
Феникс повернулся ко мне, в его глазах были раскаяние и прощение.
— Нет, ты не зря сомневалась во мне, — признал он. — Я сам порой сомневаюсь в себе, — он тяжко вздохнул. — В решениях, которые я принял. В жертвах, которые порой заставлял тебя переносить. В том, кому навредил — или кого убил — чтобы защитить тебя. Если честно, я порой задаюсь вопросом, стоит ли это того.
Он взял камешек с тропы и бросил в ручей. От плеска наша лошадь вздрогнула. Рябь пропала на воде, и Феникс пристально разглядывал мое лицо.
— Но потом я смотрю в твои глаза, вижу твою душу, твой Свет, — прошептал он. — И я понимаю, что должен делать все, что нужно, чтобы уберечь тебя. Без тебя мир станет очень темным местом.
Он сказал это, а солнце тускнело, и температура упала на пару градусов, в воздухе появился запах дождя.
— Что за Свет я несу? — спросила я, подавляя дрожь. — Что будет, если он погаснет?
Феникс выдохнул.
— Габриэл сможет рассказать лучше меня. Он должен рассказать тебе это. Просто знай, что Свет — очень ценный, его нужно защищать, — он удерживал мой взгляд. — И я рад, что ты убежала после Проблеска о Риме. Ты должна быть все время настороже. Помни: нельзя никому доверять… хотя бы пока не увидела их душу.