Кот рассказал про себя:
— Я почти год проработал на хозяина в одной строительной фирме. И, наверно, если послушать других, на, в общем-то, хорошего хозяина. Пахали много, но и получали вроде как неплохо. Всеми делами занимался управляющий. Сам хозяин за все время приехал на своем «мерсе» только один раз, помнится, походил по площадке с брезгливым выражением лица, потом свалил в аэропорт — ему нужно было в Мюнхен на Октоберфест — его давняя ежегодная традиция. Кстати, был он тогда с любовницей, понятно моделью лет двадцати. Они тогда посмотрели на нас со скукой, как на предметы обихода вроде пылесоса. И я вдруг почувствовал себя древнеримским рабом. Кому-то, может, и нравится быть рабом, но только не мне! В этом мире надо быть только хозяином! — заключил Кот.
Ждали они не долго. Вошел щуплый парень лет под тридцать в очках, и сказал, заглядывая в бумажку:
— Я — Корабельников Александр, сотрудник технического отдела, и я познакомлю вас с основными направлениями нашей работы, к которой вы приступите после того, как пройдете обучение. Вы уже знаете, что по закону, желающий стать сыщиком должен окончить профильное учебное заведение, имеющее лицензию Минобрнауки или департамент образования Петербурга. Достигшие 18 лет граждане после окончания школы могут пойти на очное обучение по специальности «частная охранная деятельность» и «частная сыскная деятельность». Обучение в среднем занимает один месяц при шестидневной учебной неделе. Для лиц, имеющих опыт охраны, проходивших службу в оперативных или следственных подразделениях органов МВД, ФСБ или Вооруженных силах, достаточно двух недель. То есть, вам придется проходить полный курс. — Он сделал паузу, поднял глаза на парней. — Вы получите оба сертификата и удостоверение личности частного охранника, фотографии на которое вы сегодня сдали. Помните, как и любой частный бизнес в России — охранный бизнес находится под постоянным давлением государственных структур. В нашем случае это МВД. Практически все запрещено. Большая часть того, что делаем мы, да и все частные охранные предприятия — незаконно, как, впрочем, — тут Корабельников ухмыльнулся, — и большая часть того, что делают государственные службы, постоянно обирая граждан путем вымогательства и взяток. Огнестрельное оружие теперь запрещено, также запрещено использовать скрытые видеокамеры и «жучки». И я в какой-то мере с этим согласен: тут слишком много возможностей сбора компромата, поскольку камеру можно поместить в туалете, раздевалке, спальне, бане, а это места, где человек хочет побыть один или максимум вдвоем. А скрытая камера — реальное вторжение в личную жизнь. Впрочем, это мало кого волнует, но камеру можно поместить в комнату, где ты берешь взятку, пялишь несовершеннолетнюю проститутку или мальчишку с вокзала. Вот!
Он показал что-то типа спичечного коробочка — это тоже оказалась камера.
— Такие штучки теперь запрещены, легально можно снимать обычными камерами, фотоаппаратами и записывать на диктофон. Следить за людьми также нельзя, хотя это и есть наш бизнес. Короче, закон написан так, что к нам всегда можно придраться. Поэтому наша задача работать так, чтобы против нас не оставалось никаких улик. Муж хочет посмотреть, что делает его жена, когда он в командировке. Поэтому приходится работать на грани. Прослушивать телефонные переговоры официально нельзя, хотя мы имеем техническую возможность фиксировать важные разговоры, не уведомляя об этом никого.
— Как? — всунулся Кот.
— Узнаешь в свое время! — снова ухмыльнулся Корабельников. — Технические средства — наши основные добытчики информации, поскольку нам нужны документальные визуальные свидетельства. Люди не очень доверяют телефонным записям. Впрочем, ревнивцы те готовы верить всему: у них, как говорится, каждое лыко в строку. Также по заявке фирм мы осуществляем проверку партнеров перед предстоящей сделкой: нет ли за ними криминала или кидалова, не фиктивная ли это фирма, не однодневка ли, которая может забрать деньги и исчезнуть. Для этого у нас имеется постоянно пополняемая база данных. Мы вводим туда практически все фирмы, выходящие на рынок Петербурга. Обмениваемся информацией с другими агентствами в крупных городах, в частности, в Москве, Нижнем Новгороде, Самаре, Екатеринбурге. Наше агентство занимается также проверкой персонала для средних компаний, не имеющих собственных служб безопасности.
Потом еще Корабельников уточнил:
— Тут спрашивали, откуда мы берем информацию? Покупаем. Информация — хороший товар. Это еще и подработка людям, которые сидят на больших информационных базах или имеют к ним доступ. Шеф контактирует с ними по своим каналам. Кроме того, имеется свой круг постоянных клиентов из фирм, которые считают, что проверка персонала перед приемом на работу себя окупает. Может поступить какой-нибудь мошенник или шпион конкурента, поэтому мы проверяем резюме кандидатов. Проверяется официальная база, то есть наличие судимостей, затем неофициальная: проходил ли он когда-нибудь по каким-нибудь грязным делишкам. На некоторых лиц такая информация иногда добывается более глубоко. Например, поскольку человек в жизни не меняется, полезно знать, что он из себя представлял в детстве и юности. Например, можно найти его школьного друга, учительницу и получить достаточно объективную оценку искомой личности. Бывает, что женщины проверяют своих женихов, но еще чаще матери проверяют женихов своих дочерей: женаты они или нет, нет ли у них кого-нибудь типа второй гражданской жены, то есть незарегистрированной сожительницы, детей от прежних браков, также родители проверяют друзей своих уже подросших детей — не наркоманы ли они.
— Всякие личные проблемы, — продолжал Корабельников, — это обычное дело частного сыска. Менты не могут, а главное, не должны да и не хотят этим заниматься. Это изначально вне их компетенции. Может ли гражданин прийти в милицию и попросить проследить за своей женой или за конкурентом? Официально это просто невозможно. Кстати, прослушивать разговоры без санкции прокурора им тоже категорически нельзя, а у нас есть специально купленный для этого за очень большие деньги программно-аппаратный комплекс GSM. Никто даже и не узнает, что его прослушивают. Самое главное в нашем деле, не лезть в политику. Тут можно здорово погореть. А кого волнуют мужчины-кобеля и жены-изменщицы? Лишь своих жен и мужей. А как же иначе? Такие дела нельзя пускать на самотек. Как известно, женщины, как и мужчины, при недостатке контроля мгновенно сваливают налево — такова их природная сущность… Это наша работа. Что же касается поиска людей, то многое можно сделать через знакомых ребят в ментуре за долю малую. Понятно, это все незаконно, а кто у нас стране досконально соблюдает закон? Например, взятки берут все, и, по сути, это официально поощряется самым построением системы государственного управления. Запрети взятки и нарушится многолетний порядок вещей и сам многовековой уклад России. Еще одно направление работы: контроль за детьми. Иногда требуется проследить за ребенком-студентом: с кем он общается, не употребляет ли наркотики, какая у него друг или подружка, чтобы заранее можно было принять меры…
Как оказалось позже, подобными опросами в школах, вузах и в мужских коллективах в основном занималась Катя Баянова — хрупкая темноволосая девушка двадцати двух лет. Она умела найти контакт в этой среде, расположить к себе. Для разной ситуации она и одевалась по-разному, то в ярком макияже, то вообще без косметики, имела кучу различных удостоверений: то корреспондента некоего СМИ, то — сотрудника какого-нибудь департамента, общественной организации или благотворительного фонда. Ни Ванечка, ни даже Кот этим не занимались, поскольку не внушали доверия ни школьным учителям наблюдаемых лиц, ни их бывшим одноклассникам: у тех непременно возникала подлая мысль: «Сейчас начнут бить морду!», поэтому функцией Ванечки и Кота осталось наружное наблюдение, поиск дополнительной, обычно визуальной или документальной информации и силовое прикрытие Кати. Так она чувствовала себя гораздо увереннее и свободнее. Как-то один тип привязался к ней посередь бела дня, собирался ухватить Катю за попку, но тут Кот сурово бибикнул из машины, так тот сразу ручки свои шаловливые и отдернул.