Каррас знал эти имена. Все до единого они принадлежали Призракам Смерти. Несколько из указанных здесь братьев даже вернулись на Окклюдус живыми.
Это был храм, посвящённый долгой службе Каррасова ордена, и Каррас немедленно почувствовал смущение, устыдившись своего совсем недавнего гнева.
Он опустил глаза. Плиты чёрного мрамора под ногами украшали четыре выгравированных слова на высоком готике:
«Они служили с честью».
Каррас нахмурился про себя.
«И я должен. И я добавлю сюда свои трофеи».
Он склонил голову и прошептал молитву за души давно усопших, затем вышел обратно в главную комнату, где на койке была разложена тяжёлая мантия. Каррас присел на край и сгрёб жёсткую чёрную ткань в обе руки.
И глядя на неё испустил долгий вздох сквозь зубы.
«Что делать, как не следовать их примеру? Они погибли, чтобы соблюсти древнее соглашение. Они заслужили уважение Караула Смерти кровью и потом. А я решил, что получу его просто за то, что прошёл отбор. Теперь видно, как это было наивно. Уважение своих родичей я с трудом заслужил на Окклюдусе. Святая Терра, я даже трижды умер ради этого!
Будем надеяться, что на этот раз умирать не придётся».
Когда Марн Лохейн уже прошёл по коридору какое-то расстояние от жилища Карраса, в ухе его зазвучал голос, которые передало самое крошечное из всех вокс-устройств.
— Значит, он разозлился?
— Естественно, — ответил Лохейн.
— Он справится с собой?
— Я справился?
— А что, не справился, брат? Какая жалость. Думаешь, он продолжит дуться, даже когда получит свою силу обратно?
— Обида будет его пришпоривать. Полагаю, результатам это пойдёт на пользу.
— Ты видишь в нём немного себя, — в голосе послышалась усмешка.
— Не так уж немного, — ответил Лохейн, улыбнувшись про себя.
— Есть предположения, почему инквизитор так заинтересован именно в нём?
— Кроме его исключительного послужного списка — нет. Пока нет. Он не кажется особенно покладистым. Но и не открытый бунтарь, насколько я могу судить. Однако инквизиторы не шлют запросы просто так. Тут, может статься, вовлечено пророчество. Возможно, псайкеры Ордо Ксенос увидели что-то, чего не увидели мы. Линии его будущего такие запутанные и смутные. Библиариус не может их прочитать. Мы не можем этого объяснить, однако, что бы не привлекло внимание Инквизиции к Лиандро Каррасу, это должно быть очень серьёзно.
— Как и должна быть причина, почему указаны и те остальные. Ордо вступил в новое соглашение не только ради выгоды для нас. В какую игру они играют, интересно? Присматривай внимательно за этим Призраком Смерти, старина. Подготовкой его займётся сержант Кулле.
— Кулле? — переспросил Лохейн. — Мудро ли это? Я бы подумал, учитывая пьедестал, который его орден…
— Есть вещи похуже, чем недостаток уважения. Из всех сержантов Караула именно Кулле обладает наибольшим опытом работы под куратором от Инквизиции. Именно он сможет подготовить этого Карраса лучше всех для того, чтобы ни ждало его за нашими стенами.
— Мне это очень не нравится, — ответил Лохейн. — Мы не можем просто отказаться от этого ордовского запроса? Этот инквизитор уже имеет две истребительные команды в своём распоряжении, и четыре команды, приписанные к нему в прошлом, были полностью уничтожены. Ордо зашёл в этот раз слишком далеко. Всучив нам список…
— Нет, брат. Мы им не откажем. Я думал, что все вопросы между нами решены, однако очевидно, что я ошибался, так что повторю ещё раз: новое соглашение — на первом месте. Со временем оно покажет свою ценность. Мы можем отдать ещё одну команду на поживу этим воронам, однако в целом Караул Смерти — не только этого сектора, а всего Империума — получает важный источник новой крови в критический момент. Мы оба знаем ценность этой силы сейчас.
— Так что пусть это будет последний раз, Марн. Я говорю окончательно и не буду возвращаться к этому вопросу снова. Ни с тобой, ни с капелланом Караула Кейфе. Увидимся в Зале Принятия через час. Нужно сделать приготовления перед тем, как эти новички примут первую присягу.
— Как пожелает милорд, — коротко отозвался Лохейн.
И прервал связь.
Глава 5
Зал был огромен — гулкое сырое пространство, высеченное в глубинах каменного сердца Кьяро. Ордима глазел с мрачным интересом по сторонам, стоя среди шахтёров — не только членов I-8, но и десятков других бригад — сотен суровых, пропылённых людей, безмолвных, ждущих, напряжённых от предвкушения.
Зал напоминал чем-то кафедральный собор, хотя ему было далеко до духовной возвышенности и великолепия отделки здания. Здесь играли роль, скорее, его строгость и эхо, гуляющее от стены к стене. На южной стороне возвышалась широкая каменная платформа, её поверхность поднималась примерно на метр от пола. Позади платформы зиял широкий проход, около четырёх метров в ширину и двух в высоту, в котором сгустились чернильные тени. Проходы поменьше вели в туннели, идущие на север. Через один такой Ордима с бригадой I-8 и вошёл сюда. Другие проходы вели в туннели на восток и на запад. Стены и пол в большом зале были ровные и гладкие, почти как стекло — явный признак обработки энергетическими инструментами. Возможно, это место когда-то служило сборным пунктом или столовой для рабочих, которые трудились здесь, когда Аррафельскую шахту ещё не выбрали дочиста.
Ордима поднял глаза. Потолок — точнее то немногое, что можно было разглядеть в тусклом свете ламп — был неровным, указывая на то, что когда-то это была естественная пещера. Вдоль всего зала на равном расстоянии друг от друга уходили в далёкий потолок исполинские колонны с ровно обтёсанными боками и скошенными углами. На каждой стороне колонн висели железные светильники, чей огонь распространял молочно-жёлтое мутное свечение вокруг, однако не давал — или почти не давал — ощутимого тепла. Ордима отметил, что перед лицом по-прежнему клубится парок от дыхания, и порадовался своему, точнее — Микалову, термокостюму.
«Мы не так глубоко, чтобы грело от магмы, — подумал он, — но довольно глубоко».
Когда бригада I-8 прибыла, Юнус приказал оставить тележки в широком боковом туннеле и тащить бессознательных пленников на себе. Ордима быстро прикинул число автотележек, уже припаркованных в туннеле. Пятьдесят шесть. Какое бы тёмное дело тут не затевалось, в него вовлечено людей гораздо больше, чем бригада одного Юнуса. Ордима не мог себе даже представить, что здесь соберётся столько народу. Под тысячу, не меньше! Он потихоньку их рассматривал.
Большинство были шахтёрами или из обслуживающих бригад, в термокостюмах, без которых на Ночной стороне не поработаешь. То тут, то там из-под толстой подкладки инструментальных обвязок проглядывала оранжевая ткань.
«Здесь, должно быть, рабочие с целого района».
Ещё сильнее тревожило присутствие других — людей, которым тут явно не место. Среди безмолвной толпы на глаза попадались вооружённые силовики, члены экклезиархии в ризах, служащие администратума, даже немалое число гражданских. В число последних входили несколько десятков женщин, со стеклянным взглядом, облачённых в толстые шерстяные плащи без опознавательных знаков. Женщины стояли все вместе ровными рядами на платформе слева, такие же безмолвные, как и остальные. Рядом прижали к груди широкоствольные ружья и штурмовые стабберы несколько силовиков.
По углам платформы стояли на страже другие силовики. Ордиме пришло на ум сравнение платформы со сценой, и эта связь потянула за собой мысли о более приятном: о куклах и о Недре.
«Дай мне дожить, чтобы увидеть его снова. Если я умру здесь внизу, он решит, что я его бросил».
Ордима обругал себя.
«Ты бы и так его бросил, дурак! Как только придёт приказ — выбора уже не останется».