Попав на «Шиэруотер», я, как обычно, прежде всего занялась уборкой кухни. Я надраила пол, палкой собрала одежду и выбросила ее за борт.
— Эй, что ты делаешь? Это же моя роба. Правда, она рваная. А это штаны. Ну и что такого, что я кое-где разодрал их о гвозди!
— Стоит женщине появиться на судне, так сразу же ничего не найдешь.
— Где моя шапка? — кричали ребята.
Команды «Приона» и «Маргарет Туэйтс» глазели на нас, столпившись у пирса.
— Ну и чистюля, — возмущались они.
А я тем временем скребла и драила. Поскольку ведра не нашлось, я взяла металлическую бадью, в которой они мылись (правда, это всего лишь мое предположение, сама я ни разу не видела, чтобы кто-либо из членов команды это делал) и чистили картофель. Сейчас посудина пригодилась; к сожалению, я так и не попробовала использовать ее по назначению. В каждом порту, стоило сойти на берег, меня сразу же приглашали в гости, и там помимо прочего меня ждал еще и теплый душ.
Перед каждой дверью на свежевымытый пол я положила газеты и постелила чистые мешки, чтобы ребята вытирали ноги. Пит зашел попить воды и не обратил внимания на мешок, а когда я напомнила ему об этом, он тут же вытер подошвы о свои брюки.
На палубе команда уже заканчивала разгрузку ящиков с бакалейными товарами, банок с пивом, мешков с овощами и катушек с проволокой. И тут, вместо того чтобы подняться, так как освободилось от груза, судно стало опускаться. Я посмотрела в иллюминатор и с беспокойством отметила, что сначала показалась ограда, а затем и вся пристань. Я выбежала на палубу.
Моим глазам предстало удивительное зрелище: воды не было, море исчезло, и наше судно вместе с другими оказалось на песке.
В тот момент, когда я оказалась на палубе, судно продолжало оседать. Я увидела, что команда бросилась отвязывать канаты, которыми оно держалось у пристани, потому что нас тянуло за борт. Неожиданно мои ноги заскользили, я схватилась за косяк, но тут дверь захлопнулась, и я чуть не прищемила себе пальцы. В каюте что-то упало и разбилось, но что — не знаю, так как войти туда было невозможно. Казалось, еще немного, и судно опрокинется, но я не могла двинуться с места на ускользающей из-под ног палубе. А тут еще сваленные на палубе катушки с проволокой. Неожиданно они стали скользить в мою сторону, и мне пришлось совершать отчаянные прыжки, чтобы увильнуть от опасности. Наконец последняя катушка промчалась мимо меня, и тут на палубе появилась вся команда.
— Что произошло? — кинулась я к ним.
Они никак не могли взять в толк, о чем я спрашиваю.
— Наше судно… оно же не на воде! — в отчаянии воскликнула я.
Все так и покатились со смеху.
— Вот умора, — сказал Пит, — да ведь она испугалась до смерти.
— Ну и темнота наша малышка, — проговорил Алек. — Ты правда ничего не знаешь? — продолжал он. — Когда начинается отлив, мы всегда садимся на днище. Здесь море поднимается и опускается почти на три метра.
Меня испугала мысль, что во время прилива вода может смыть наш корабль, и мне страшно захотелось выбраться на берег, в безопасное место. Вместо этого капитан Джексон заставил меня спуститься вниз, чтобы показать, как устроено днище. Ребята считали, что, как только я получу представление о конструкции маленьких деревянных суденышек, специально приспособленных ко всяким неожиданностям, которые случаются во время плавания в мелких водах, я сразу почувствую себя уверенней.
— Пэт понятия не имеет, о чем ты толкуешь, — сказал Пит. — Да я и сам ничего не понимал, пока не увидел все своими глазами, а ведь я не женщина.
С одной стороны меня поддерживал Алек, с другой — капитан. Пит прыгал вокруг нас, словно марионетка, которую дергают за веревочку.
Мне объяснили, что деревянные торговые суда для каботажного плавания значительно отличаются от больших морских судов, предназначенных для плавания в глубоких водах.
— Действительно, — оказал Пит, — по размеру они меньше. Небольшие суда строятся таким образом, чтобы при заходе в мелкие заливы деревянные его части могли выдержать огромные нагрузки во время отлива.
— И еще, когда судно плюхается на дно, — сказал Алек.
— То есть когда оно… тонет? — произнесла я слово, которое он, видно, не захотел произносить.
— Да нет, когда заходит в мелководные бухты или порты. У нас говорят, что, если судно не ободрало днище, значит, оно не поработало как следует.