С самого начала уход за лошадью и оружием занимали особое время на тренировках, как и «курсы выживания в экстремальных условиях» – так мы их сразу же окрестили.
Еще одним элементом тренировки было улучшение наших возможностей – мы развивали реакцию, интуицию, память и зрение, учились терпеть боль…
Каждую тренировку тренер обычно рассказывал несколько поучительных историй о том, что не всегда все следует решать силой. Впоследствии эти рассказы стали своеобразными лекциями по психологии и дипломатии…
Любой мастер–наставник преподавал по–своему, максимально развивая в каждом из своих учеников те качества и способности, к которым у них в ходе тренировок либо оказывалась предрасположенность, либо имелся дар. Не был исключением и наш гуру, дай Бог ему здоровья, сил и долгих лет жизни… Так каждый отряд сбивался в единый организм, где каждый знал свое место и был незаменим… Так мы познавали самих себя…
Поскольку мы с Михом кое‑что знали из области восточных единоборств, наш мастер довольно быстро сдружился с нами, а со временем – и с Алексом, Таней и Брониславом, и даже с котом. Дружба, к слову, вовсе не мешала ему каждый раз спускать с нас по три шкуры…
Постепенно жизнь в казарме наладилась, мы стали обрастать всевозможными бытовыми мелочами, Татьяна даже умудрилась где‑то раздобыть несколько комнатных цветов в резных деревянных горшках. Мы перезнакомились со всеми новобранцами в нашем отряде, впрочем, те нас боялись и сторонились. Постепенно начали знакомиться с немногочисленными «соседями» сначала по комнате, а затем и этажу.
Дед оказался жутким выпивохой и первоклассным самогонщиком, к которому тайком ходили практически все легионеры, поэтому наш завхоз был незаменим на базе: мало того, что он всегда знал все последние новости, но и мог достать все, что угодно, хоть самого черта лысого. С Дедом мы сдружились очень быстро, тут нам помог Вано. К слову, Иван практически сразу же после нашего заселения в казарму ушел на очередное задание. Вернувшись недели через три, много рассказывал об очередном нападении странных людей, которое, благодаря его внимательности, в этот раз удалось отбить практически без жертв. После возвращения нашего бывшего отрядника даже «на ковер» вызывали, желая побольше е расспросить о нападении – оно, как оказалось, было уже третьим по счету, и два из этих трех пришлось отбивать ему.
Мих умудрился познакомиться с девчонкой из отряда, что размещался на первом этаже. Ни он, ни она не рассказывали деталей знакомства, скажу лишь одно: Мих сразу после этой «незабываемой встречи» ходил со здоровым синяком на оба глаза, а Аня – так звали его подругу – с неделю хромала. Аня оказалась неглупой, но молчаливой девчонкой, четвертым или пятым ребенком родителей, переживших катастрофу и давшим ей вполне приличное даже по тем, прошлым, меркам, образование. Еще забыл добавить, что Анна оказалась десятником…
Каждый месяц нам выплачивали жалование. Иван не соврал – платили хорошо, насколько я мог судить, причем можно было получать плату всем чем угодно, начиная от золота и заканчивая рабами. Оказалось, что основной отряд, что охранял базу, отвечал еще за поддержание порядка и наказание провинившихся. Кстати, на базе был трибунал, судьи которого назначались не только лично главнокомандующим, но еще и самими легионерами (по одному от каждого этажа). Мелкие вопросы решали сами командиры отрядов, дела посложнее кропотливо разбирались на открытых заседаниях. Впрочем, судов практически не было, все знали, что если наказание будет, то будет справедливым и суровым. Трибунал, кстати, напоминал собрание старцев – и не только из‑за возраста судей, а еще из‑за знания закона и справедливости вынесенных вердиктов. Судей уважали и побаивались.
Раз в две недели на базе проводились всеобщие учения, поэтому все – от мала до велика – знали, как и при какой ситуации себя вести, что делать… Фактически, вся эта сложнейшая структура представляла собой единый отлаженный механизм, который даже с учетом человеческого фактора не мог дать сбоя. На любую внештатную ситуацию или случай имелись четкая инструкция и план действий, правда у нас совсем не было свободного времени на изучение всей этой писанины. Выход мы все же нашли, включив изучение инструкции в тренировки…
Еще на территории зачем то были бомбоубежища, сейчас игравшие роль продовольственных складов…
Была на базе и своеобразная живая газета: глашатаи. Они были первыми, кому сообщали «официальные новости». Затем те расходились по своим участкам и оповещали людей. Если не было срочных вестей, эти «радиоточки», как мы их шутя окрестили, собирали людей по вечерам. Те ждали глашатаев с нетерпением, жадно слушали, обсуждали каждое сказанное ими слово. Что же до экстренных сообщений, приказов командования – все это передавалось через мегафоны. Специальные «слушатели» следили за сообщениями и, если требовалось, вмиг находили нужного человека и сообщали ему, что делать или куда бежать…