И таки деревня, точнее фасад самого ближайшего здания, с выложенными на нем белым кирпичом на фоне обычного, красного, двумя задорными петушками, предстал перед моими глазами во всей своей первозданной красоте.
Петушки… Словно в голове что-то прорвалось. Ну, или открылась какая-то заржавевшая заслонка на памяти. И это вот внезапное пробуждение памяти оказалось неожиданно болезненно. Очень болезненно, до звездочек перед глазами. А потом все звездочки разом пропали, и наступила темнота.
— Ну, и напугал же ты меня, друг! — Именно такие слова я услышал при очередном своем возвращении в этот мир.
Мы с Самигуллиным по-прежнему сидели в его до ломоты в суставах тесном автомобильчике прямо перед тем домом, с петухами. Ощущая всеми своими мослами жесткость узкого и тесного сидения, внезапно вспомнилось: в былые годы, до Слияния, нечто подобное Салаватикову пепелацу делали еще в Советском Союзе. И название эти таратайки имели соответственное: инвалидки. Мотор — чуть ли не мотоциклетный, салон, управление — вообще без изысков и практически без удобств. Но худо-бедно ездили. И собственно про инвалидки — эта очередная порция воспоминаний, на фоне приваливших ко мне в одночасье знаний вообще не выделялась и казалась ничего не стоящей мелочью. Не мелочью было то, что в этой деревне я неоднократно и подолгу гостил в своем детстве… задолго до Слияния. Дом моей бабушки от этого приметного здания с петухами на этой же самой улице, через два квартала обретался. И это при всем том, что мне нынешнему — всего тридцать один год, а со времени Слияния уже минуло аж полвека.
— Серега, не молчи, скажи что-нибудь? — Принялся тормошить меня заботливый товарищ, видя, как мой взгляд снова затуманивается.
— Да все в порядке, друг, — мысленно возвратился я полностью обратно в этот нынешний мир. — Сейчас еще посижу пару минуток, и пойдем с тобой смотреть, что там нас в доме дожидается. Представляешь, если еще вполне функционирующий компьютер?
— Сам о таком мечтаю, — ощерился прорехой на месте одного из передних зубов мой товарищ. — Продам, на свою долю куплю грузовик с лебедкой и бронированной кабиной, буду в зоны Б-класса ездить, разбогатею.
— Чтобы в зоны Б-класса ездить, одного грузовика маловато будет, — поддержал я этот полушутливый треп. Именно полушутливый — хотя бы потому, что у Салавата еще с детства мечта была вовсе даже не грузовик, а вертолет! Вычитал в какой-то книжке с картинками об этих летающих машинах и загорелся. И кому какое дело, что после прихода Слияния всей электронике, радиосвязи, большинству видов взрывчатки и еще многому нужному и полезному на Земле в одночасье каюк настал. Мечта — она на то и мечта, что ввысь, в небеса стремится, всяких тварных, то бишь сугубо материальных мелочей на земле практически в упор не замечая.
Хе-хе, подозреваю, что вы заметили в моих последних словах грубое несоответствие. Кому вообще может понадобиться покупать неработающий по причине измененной физики мира компьютер, да еще за такие деньги? Да только нет никакого несоответствия: конкретно для компьютера при помощи изолирующих артефактов антимагии можно небольшое пространство создать, в котором электроника будет вновь работать. В последние годы в нашем княжестве вон, по слухам, даже вроде бы умудрились вполне действующие радиостанции вновь начать выпускать. А вот целый вертолет подобными артефактами защитить окажется слишком дорого и очень-очень хлопотно. Да и не осталось их, исправных вертолетов-то. Все же, пятьдесят лет для столь хрупкой техники — это не шутки, вон, тот же велосипед, с биркой с текстом на английском, — разве на запчасти, если только.
Пара минут, затребованных мной для восстановления, прошли, я полез из салона нашей таратайки наружу. Охо-хо, однако, нелегкая это задача выбраться едва ли не двухметровому детине из столь миниатюрного пространства, а потом еще распрямить вконец затекшие за время пути члены. Даже закряхтел, как старый дед. Впрочем, Салаватик почти и не обиделся на меня за столь откровенную демонстрацию моего неприятия его транспортного средства. Вместе же ехали. Хоть он и чуть-чуть пониже меня будет, но для столь маленькой кабинки — это не принципиально. Тоже намучился. Сказал только, переводя разговор:
— Пошли, давай. Наш компьютер нас ждет.
Немного странным показалось то, что деревья, фактически превратившие большую часть бывшей деревни Истомино в еще довольно молодой, но уже вполне себе лес, с этого края бывшего населенного пункта практически не росли. Блин, да тут, во дворе даже часть дорожек, вымощенных плиткой, сохранилась. Хотя, разумеется, основную роль в такой сохранности сыграло резкое изменение климата, в результате которого зима, как таковая, вообще исчезла в наших краях…. Но все же, все же….