Это Стив – кто же, кроме него, – пришел, чтобы забрать у Таба положенную пятерку. Но теперь я не позволю этому случиться. Я бросился к следующему ряду шкафчиков и увидел подошву вроде бы ноги, хотя и слишком большой для Стива. И тут раздался звук – гортанный и фыркающий рык, настолько громкий, что, похоже, вырывался из груди гиганта.
Я пустился наутек, кроссовки шлепали по мелким лужам. Вдали от горящей лампочки оказалось еще сложнее опознать, что передвигается по проходам в противоположном конце помещения. Я видел, что это гигант со сгорбленными плечами и толстыми волочащимися руками. Но разве я только что не принял горку полотенец за смертоносного монстра? Я побежал в следующий проход и прибыл туда с храбрым и ужасающим «Ага!».
Таб прикрыл руками голый торс. Он еще возился с проклятыми носками.
– Что? Боже! Да брось ты! Оставь меня одного, Джим, прошу!
Где-то за спиной раздались тяжелые шаги, так что даже кафельный пол завибрировал. Я развернулся, перескочил через три ступеньки и услышал из душа какой-то лязг. Я выглянул из-за угла. Решетка снова была над сливом. Может, мне почудилось? Может, она все время оставалась на месте? Я схватился за покрытую грибком стену и попытался восстановить дыхание. Мне показалось, что решетка еще немного подрагивает, совсем чуть-чуть.
Редкие пятницы оказывались длиннее. Но чего я не ожидал, так это того, что все только начинается.
Мы с Табом вышли из школы. Вполне предсказуемо несколькими тыквами из рядка перед школой уже сыграли в футбол, и мы вляпались в их вывалившиеся внутренности. Таб сострил, но от вида подсохшей оранжевой мякоти меня замутило. Я был еще под впечатлением от случившегося в раздевалке. Разумеется, Табу я ничего не сказал. Либо я схожу с ума, либо спортсмены из нашей школы принимают слишком много стероидов. Ни то ни другое не поднимет моему другу настроение.
Не успел я шагнуть на тротуар, как с нами заговорила группа девчонок. Это выглядело весьма подозрительно, и мы стали оглядываться в поисках ведра со свиной кровью, которая вот-вот выльется на наши головы. Но вместо этого нам в лицо сунули пачку флаеров кричащей расцветки. Три девчонки были придурошными театралками, выряженными с четко продуманной небрежностью. Но четвертая носила армейские цвета. Это была Клэр Фонтейн.
– Завтра у нас репетиция, – она откусила кончик лакричного леденца и утопила его глотком колы. – Вам это интересно, джентльмены?
Джентльмены – это звучало так музыкально, что мне захотелось надеть смокинг с гвоздикой в петлице. Я поглядел на ярко-розовый флаер, который держала Клэр. Неудивительно, что они играли «Ромео и Джульетту». Руководитель театральной студии, миссис Лич, усвоила урок относительно Шекспира на спортивном поле. Согласно традициям, это должна быть короткая получасовая пьеса с репетициями не дольше недели, и чтобы все упростить, она остановилась на списке из четырех укороченных пьес: «Гамлет», «Сон в летнюю ночь», «Макбет» и «Ромео и Джульетта». Последнюю играли столько раз, что она даже получила прозвище «РоДжу».
– Пончики бесплатно? – Таб изучил красивую картинку. – Написано, что пончики бесплатно. Как такое возможно во время кризиса?
Клэр негромко засмеялась. Ее щеки раскраснелись, а осенний ветерок выбил локон из-под берета. Она подтянула безукоризненный розовый рюкзак и выудила еще один лакричный леденец. Клэр обожала есть всякую дрянь, может, именно поэтому она и не выглядела доходягой, как самые популярные девочки. Лично мне наплевать, какие насыщенные жиры и рафинированные сахара повинны в ее великолепной фигуре.
Смех ее звучал как случайно нажатые клавиши рояля.
– Вот видишь! – показал на нее Таб, наградив меня триумфальным взглядом.
– Это ловушка!
– Я смеюсь над этим словом, мистер Дершовиц, – сказала Клэр. – Там, откуда я родом, их называют пышками. Не понимаю, что это за пончики такие.
– О, – ответил Таб, – в таком случае давай подумаем. Завтра я должен идти на прием к стоматологу. Поставят новые брекеты. Ты, наверное, заметила, что я ношу брекеты. Надеюсь, новые будут еще краше старых. Но я мог бы перенести прием. Я всегда готов для пышек. А пончики застревают в зубах. Думаю, это не такая уж необходимая информация. Не знаю, чего это я еще болтаю, честно говоря. Но такой уж я. Болтун.
Клэр изогнула губы в той же улыбке, какой одарила меня на математике, будто у нас есть общая тайна. Она начала говорить что-то о том, как на репетициях вечно не хватает мальчиков, и что в театральном клубе нужна «новая кровь», как сказал бы ее «папочка». Я кивал, но почти не слушал. Столько всего отвлекало меня от встречи с Клэр Фонтейн. Вообще-то я мог думать только об одном.