— Есть хочешь? — прервала молчание Любава.
— Потом можно? Сначала поговорим.
— Хорошо, — Любава обрадовалась мирному тону Всеслава и мирному желанию поесть после разговора. Нужно попытаться спокойно поговорить. Может, он выскажется, плюнет ей в лицо, допустим, и уедет? Правило второе дружинницы: никогда не извлекай меч без крайней необходимости.
— Садись хотя бы. Тебе все рассказали обо мне? Нет, тебе не могли рассказать все. Что тебе рассказали обо мне?
Всеслав снял тулуп, повесил его на гвоздь у входа и заставил себя сесть. Глухо звякнул его меч.
— Из Суждаля вернулся мой брат, — начал воин невыразительным голосом. — Мы с ним обсудили тебя, и он заподозрил, что ты и вправду не ведьма. Он помнил тебя еще по тому времени, когда ваша Ингигерд мирила варягов Брячислава с Ярославом.
Любава обхватила себя руками.
Какой промах Гостомысла. А если бы Мечислав приехал из Суждаля раньше? Или он бы не приехал?
Всеслав откинулся к стенке и, не отрываясь, наблюдал за ней.
— Мы наведались к тебе домой и нашли скрепленные пергаменты с записью наговоров. После чего нам все стало ясно.
— Не знаю, что вам стало ясно…
— … мы поняли, что ты не ведьма, что ты сознательно выдавала себя за ведьму…
— … но теперь я могу все рассказать, — обезоруживая его своей искренностью, сказала Любава. — Теперь уже можно. Я дружинница княгини…
— Мечислав вспомнил.
— … и выполняла приказы своего воеводы. Вот ты, Всеслав, скажи. У тебя, наверняка, была своя дружина. Ты бы потерпел дружинницу, которая хотя бы колеблется в выполнении твоих приказов?
— Не потерпел бы, — ошарашено признал Всеслав. — Но я бы и вообще не потерпел дружинницу в своей дружине.
— Ну и ладно. Тебя никто и не просил. Ты выполнял приказы своего воеводы, а я — своего.
— Ага, но у тебя бы ничего не вышло, — сквозь зубы процедил Всеслав, — если бы не я. Твой воевода включил меня в свои планы?
— Да, — виновато прошептала Любава. — Это Гостомысл. Он легко предсказывает поведение людей в разных обстоятельствах.
— А то, что я, как последний дурак, потеряю из-за тебя голову и попрошу тебя стать моей женой, чтобы спасти от ужаса жертвоприношения, это он предсказал?
Потрясенная его почти что выкриком, Любава промолчала.
— Молчишь? А я мог бы изменить интересам своего князя из-за тебя, — с нарастающей яростью вновь заговорил Всеслав. И добавил, уже сам себе удивляясь, с отчаянием, плохо прикрытым сарказмом в голосе, — да я и сейчас в состоянии изменить Болеславу ради тебя. Одобрит ли такой брак твой Гостомысл?
Любава похолодела, сообразив, что Гостомысл может не то, что одобрить, а просто принудить ее к этому браку. А Рагнар где-то далеко.
— Но я же христианка, — дрожащим, испуганным голосом произнесла она, поднеся обе руки к горлу, где перехватывало дыхание.
— Я понял, и что? — все с тем же злобным сарказмом спросил Всеслав.
— Я не хочу замуж за нехристя, — не подумав, ответила девушка.
Оскорбленный воин сдержался из последних сил. И перепуганная Любава допустила последнюю ошибку.
— Ну, пожалуйста, Всеслав, пойми, мы друг другу не пара. Ты же, как какой-нибудь дикий зверь, никогда не знаешь, чего от тебя ожидать.
— Ах, ты христианка, ах, я дикий зверь, — сдавленным голосом произнес Всеслав и медленно встал.
Дикая злоба, уязвленная гордость, желание немедленно обладать этой девицей, и безмерное облегчение от того, что она все же жива, создали такой накал противоречивых страстей в его душе, что он окончательно потерял голову.
— Стой, — крикнула Любава, увидев в тусклом свете страшные глаза шагнувшего к ней сильного воина. И она выхватила меч, более не колеблясь.
Всеслав не думая, в голове у него пульсировали только злость и страстное желание, добраться-таки до непокорной девицы, мгновенно извлек свой меч.
Только, чтобы отвести ее клинок в сторону. Он не хотел ее убивать. То есть, если и хотел, то не сразу.
— Как же я ненавижу церковников, — сквозь зубы процедил нападающий, и клинки скрестились. Противники замерли на мгновение.
Правило третье: если меч извлечен, не щади противника.
По просьбе Рагнара Любаву долгие годы тренировали, как уклоняться от ударов.
Своего первого волка она заколола в четырнадцать лет.
Чуть развернувшись, ни о чем больше не думая, в следующее мгновение Любава выхватила левой рукой кинжал и всадила его в правое плечо противника снизу вверх. Удар был отработан многолетними тренировками.