— Не возражаешь, если я здесь подожду? — Таммуз потоптался на краю открывшегося прохода.
— Я вот что не понимаю, ты почему на меня не напал, не попытался убить всеми доступными тебе способами? Тебе что, не хочется человечинки?
— Ты извращенец? — Таммуз удивленно посмотрел на Дина. — Я никогда не требовал жертв. Они мне не нужны. Я, наоборот, ратую за возрождение, за продление рода, продление жизни…
— Ага, именно поэтому вы Малфоя едва этой самой жизни не лишили, — хмыкнул Дин.
— Я не понимаю, о чем ты. Если о мужчине, который избрал этот лес в качестве дороги домой после любовных утех, то думать нужно было. Эришкигаль терпеть не может женатых мужчин, а еще больше она не любит неверных женатых мужчин, и уж совсем ненавидит женатых мужчин, которые пренебрегают своими женщинами.
Дина последние слова юного бога заставили встрепенуться, от них ему почему-то стало не по себе. Заставив себя отбросить ненужные мысли, он повыше поднял палочку с мерцавшим неярким огоньком и принялся осторожно спускаться по замшелым ступеням вниз, туда, где теоретически покоилась одна из Основательниц Хогвартса.
Последняя ступень наполовину вросла в землю.
— Из всех жутчайших мест, в которых я побывал, это самое жуткое, — Дин повел плечами, по которым пробежал озноб. — Даже в Чистилище было уютнее.
То, что раньше было подземельем, сейчас, по прошествии времени, которое не смогли побороть даже наложенные на это место когда-то очень давно сильнейшие чары, представляло собой осыпающуюся нору, стены и потолок которой держались лишь благодаря корням деревьев, свисающих, переплетающихся между собой и так и норовящих схватить Дина за одежду. Очень скоро продираться сквозь корни, держа при этом палочку в руке, стало практически невозможно, и Дин погасил тусклый огонек, убрав палочку за пояс. Приготовившись пролезть, ориентируясь на ощупь, Дин с удивлением осознал, что в норе довольно светло. Свет шел откуда-то спереди, и Охотник прибавил шагу. Он даже не вышел, а вывалился в круглую комнату, посредине которой стоял саркофаг.
— Классика, — пробормотал Дин, подходя к каменному гробу. — Почему-то нечто подобное я и ожидал увидеть. Эх, жаль, шляпы нет, это просто уникальный шанс почувствовать себя профессором Джонсом. Тэк-с, что тут у нас?
Дин негромко говорил вслух, чтобы хотя бы звук собственного голоса разгонял жутковатую тишину.
Свет шел от камня, из которого был сделан саркофаг. На крышке по традициям того времени был вырезан барельеф, изображающий лежащую со скрещенными руками женщину. Только держала она в руках не свечу, не какой-нибудь цветок, а небольшой одноручный меч.
— Извини, милашка, но я вынужден тебя потревожить, — Дин навалился на плиту, выполняющую роль крышки саркофага, и попытался ее сдвинуть с места, пыхтя от натуги.
Крышка отодвинулась как-то слишком легко. С громким стуком, показавшимся Дину громовым раскатом, она упала на пол. Охотник, поморщившись, заглянул внутрь, предполагая, что увидит сейчас древние кости, которые, по идее должны будут рассыпаться, как только их коснется воздух. Открывшаяся перед ним картина заставила Дина протереть глаза.
— Ай, зараза, — ругнулся Дин, когда глаза защипало. Все-таки его руки были далеки от стерильности, и он даже не подумал их очистить, прежде чем полезть в глаза. Проморгавшись, Дин снова заглянул внутрь саркофага.
Женщина словно спала. Никакого, даже легкого признака тления не было заметно на ее лице, руках и одежде.
Темно-синий бархат ее платья закрывал тело полностью. Даже кисти рук были скрыты до середины длинными рукавами. Темные волосы убраны в серебристую сетку, а тонкие длинные пальцы действительно сжимали меч, точно, как это было изображено на крышке.
— Ты очень, очень красивая, — наконец сумел пробормотать Дин. — То, что ты так сохранилась, можно списать на волшебство, но это не объясняет, почему вокруг твоей усыпальницы творится вся эта странная хреномуть. А ведь кроме меча, здесь нет ничего, что могло бы как-то объяснить происходящее.
Дин вздохнул. Перед ним встала дилемма: уничтожать или не уничтожать эту прекрасную покойницу? Ведь все его чутье Охотника буквально кричало о том, что дело все в самой Ровене, и нужно не терять время, а посыпать это тело солью, полить предусмотрительно прихваченным с собой бензином и сжечь к чертовой матери, предварительно достав из ее рук меч. Но что-то не давало ему поступить логично и правильно. Словно его околдовали. Все, что мог Дин, это тупо любоваться умершей тысячу лет назад ведьмой. Понимая, что это не совсем нормально, Дин попытался сбежать, чтобы найти в лесу Сэма и вернуться сюда уже вдвоем, но к своему ужасу ощутил, что не может сделать ни шага. Когда же ему удалось, прилагая просто колоссальные усилия, немного отойти от саркофага, в комнате резко похолодало, а Ровена медленно повернула голову в его сторону и резко открыла глаза.
— А-а-а! — Дин заорал и упал на задницу. Вместо оцепенения его охватил просто животный ужас. Такой ужас он испытал только однажды, и сейчас сделал то же самое, что и тогда — не надеясь на успех, что есть сил завопил: — Сэм!
***
— Так, это уже не смешно, — Сэм сильно замерз и переложил в другую руку бинокль, в который наблюдал, как брат беседует, а потом куда-то уходит с Таммузом. — И что он за ним поперся, не предупредив меня?
Как только Дин с юным Богом вышел из круга света, создаваемого костром, возле которого он сидел, Сэм перестал его видеть.
— Вот черт, — Сэм подхватил лежащий на земле рюкзак, потер замерзшие щеки и нос и устремился в лес вслед за братом.
Когда они разрабатывали этот план, он сразу сказал, что большего идиотизма они еще ни разу за свою очень насыщенную жизнь не совершали.
Выскочив на поляну, Сэм понял, что понятия не имеет, куда идти.
— Дин! Дин, мать твою, куда ты пошел? — Сэм всматривался в темноту до ярких звездочек в глазах и едва не проморгал тусклый Люмос, мелькнувший среди кустов.
Он часто терял этот такой ненадежный ориентир, но находил взглядом тусклый огонек и шел в его сторону со всей возможной скоростью.
Зажигать свет сам Сэм не решался, поэтому продвигался медленнее брата. Когда огонек пропал и не находился довольно долго, Сэм почувствовал, что его охватывает паника.
Он ломанулся, как настоящий лось, в ту сторону, куда шел до этого времени, и вывалился на поляну возле развалин, рядом с входом в подземелье которых стоял задумчивый Таммуз.
— Где мой брат? — лезвие посеребренного ножа у шеи и надежный захват заставил Таммуза скосить глаза на Сэма. Некоторое время он смотрел на напряженное лицо Охотника, но вскоре поморщился и отвел взгляд.
— Шел бы ты домой, парень, целее будешь, — Таммуз скрыл разочарование и легко вывернулся из захвата. — Твоему братику уже не поможешь. А вот ты еще можешь спастись.
— Что там внутри? — Сэм упрямо сжал губы и неторопливо убрал нож, чтобы выхватить пистолет, который сразу же навел на Таммуза.
— Кроме дохлой телки? — Таммуз издевательски усмехнулся. — Ничего хорошего. Твой братик такой очаровательно внушаемый. Сначала я думал, что у меня не выйдет, на нем явно какой-то амулет (любите вы, колдуны, на себя магические побрякушки навешивать), но потом ничего, пошел и лишних вопросов не задавал. Он сильный, в прямом столкновении пришлось бы серьезно выложиться, — Таммуз притворно вздохнул. — Иди-иди, парень.
— Что там внутри? — повторил Сэм, взводя курок.
— Ну вот почему у тебя такой блок стоит, а? — поморщился Таммуз. — Твой брат — жертва. Ничего личного. Нам до смерти надоело здесь сидеть. К тому же этот проклятый морок стал слишком сильным. Если бы не регулярные жертвы, он скоро и нас бы сожрал. А так… Сначала мы хотели блондинчика мороку бросить. Пока тот с воплями от него бегал бы, мы бы успели сделать из этого леса ноги. Но мужик слишком шустрый оказался.
— Что такое «морок»? — Сэм говорил отрывисто. Он просто физически чувствовал, как утекают драгоценные секунды.
— А ведь ты за братом прыгнешь в эту нору, — задумчиво проговорил Таммуз. — Я, пожалуй, расскажу. Все равно вам с ним не справиться, а значит, у нас появится двойной шанс уйти. Морок — это отпечаток творимого зла. Не само зло, не призрак, а отпечаток. Он может принимать самые различные формы и виды. Он может отравлять вас высокомерием, а может напугать так, что штаны придется менять, если успеешь. Он может быть и прекрасной девушкой, и дымом, и ничем. Он может заманивать в свои сети магических животных и даже Богов. Только на людей влияет плохо. Опосредованно и воздействуя на уже пережитые чувства и эмоции. Это если разум не защищен. Если защищен, то вообще не влияет. Но все это нужно ему только для одного — пожрать.