Я споткнулась и упала, едва успев выставить руки. И осталась стоять на четвереньках, тяжело дыша от боли в разбитых ладонях. Перед глазами чернели липкие зерна покрытия. Привела в себя рука Алекса на плече. Он легко поднял меня на ноги, перевернул ладони. Я поняла, что он обращается ко мне, и помотала головой, слепо уставившись на его губы.
— Ты как, нормально? Дай-ка посмотрю.
Алекс бережно смахнул приставшую грязь, открыв исцарапанные подушечки ладоней. Я поморщилась от жалящей боли — словно погрузила руки в осиное гнездо. Он крепко держал мои запястья.
— Нормально?
— Да. — Я не могла на него смотреть.
— Уверена? — Пальцы Алекса твердо сжимали запястья, и мне это нравилось, хотелось, чтобы он сжал еще крепче.
Я подняла глаза. Он выглядел таким встревоженным, что я догадалась — речь не о ссадинах на ладошках.
— Я не хочу, чтобы вы этим занимались! — вдруг выпалила я.
Алекс кивнул.
— Знаю.
Я подождала немного, надеясь услышать: «Ладно, тогда не будем, передадим это дело копам», но не дождалась. Молчание, вместо слов, заполнил щебет какой-то птицы.
— Лила, — мягко заговорил Алекс, — я ведь сказал тебе вчера: с нами ничего не случится.
— Дай слово.
Глаза у него потемнели, на скулах вздулись желваки.
— Даю слово. Теперь пошли, тебе надо помыться.
Я обмахнула липкие от царапин колени и вздохнула. Дальше мы двинулись легкой трусцой. Колени протестовали при каждом шаге, когда кожа натягивалась и сжималась. Потом боль стала непрерывной. До сверхнового здания оказалось всего несколько сот метров.
У дверей стояли люди. Издалека я не различала лиц. Все были выше шести футов, широкоплечие, с крепкими, как древесные стволы, ногами. И одеты одинаково: в черные форменные брюки и футболки, облегавшие отлично развитую мускулатуру. Я на бегу глянула на Алекса — он, со своей короткой стрижкой и подтянутой фигурой, вполне мог бы затеряться среди тех, однако чем-то выделялся. Не такой квадратный, стройнее, изящнее и, на мой беспристрастный взгляд, совершенно вне конкуренции.
При нашем приближении группа людей распалась, все повернулись к нам. Я замедлила шаг, вдруг остро ощутив себя девчонкой, да к тому же взмыленной и встрепанной. Алекс, обернувшись через плечо, заметил мое замешательство и, тоже замедлив бег, сказал:
— Не беспокойся, это наши. Сейчас познакомлю.
Я ответила настороженным взглядом и подобралась, готовясь к испытанию. Еще несколько метров, и мы остановились. Я держалась за спиной у Алекса, в тени, поспешно отряхивая запачканную футболку и смахивая с лица волосы. Но Алекс обернулся, и я внезапно попала в центр круга. Смущение не помешало мне услышать:
— Ну, видно, вся красота семьи Лавдэй досталась тебе. Бедняга Джек! Не удивительно, что он спрятал сестренку подальше! — Все расхохотались. Я взглянула на Алекса. Он тоже смеялся.
Еще один мужчина, с такими большими мускулистыми руками, что ему приходилось держать их на отлете, словно в спасжилете, протянул здоровенную лапу.
— Рад знакомству. Ник, я в команде твоего брата.
Я пожала ему руку — моя ободранная ладонь чуть не сплющилась в огромной лапище. Остальные ребята последовали его примеру; мне осталось только повторять «Рада познакомиться».
Любопытно, что почти все были старше Алекса; как он умудряется ими командовать?
Моложе оказался только один, назвавшийся Джонасом, — на вид мой ровесник. Он выступил вперед и, послав мне ослепительную ухмылку, хихикнул.
— Придешь на вечеринку у Алекса?
У парня были веселые карие глаза и легкая улыбка. Перед ним я робела меньше, чем перед старшими.
— Приду, — ответила я, снова оглянувшись на Алекса.
Он стоял в нескольких шагах поодаль, наблюдая со стороны. В уголках его рта играла слабая улыбка, но глаза превратились в голубые льдинки.
Джонас ухмылялся, как чертик-из-коробочки.
— Здорово! Там увидимся. — Один из сослуживцев взял его в борцовский захват и оттащил в сторону. Щеки у меня загорелись. Лучше бы Алекс избавил меня от этой сцены — я сама себе казалась диковинкой, выставленной в музее Рипли «Хотите верьте, хотите проверьте».
Алекс, должно быть, увидел мое лицо, потому что снова выступил вперед. Настроение в группе заметно переменилось — градус легкомыслия упал на несколько делений, все притихли и сдвинулись, словно Алекс притянул их к себе. А он ведь еще ни слова не сказал.