Я толкнула его в плечо, и он со смехом отразил удар.
— Верю, — объявила я. — Ты со мной не нянчишься.
Алекс с облегчением улыбнулся, и я воспользовалась просветом в обороне.
— Я думаю, ты меня охраняешь.
— Что? — Улыбка на миг пропала, потом он громко расхохотался, запрокинув голову.
Но я заметила, как изменился его взгляд: стал холодным, словно на глаза упали шторы.
Я настаивала:
— Ты мне не нянька, ты — телохранитель.
Алекс посерьезнел.
— Ты права. — Теперь уже удивилась я — не ожидала такой легкой победы. — Конечно, мы тебя охраняем. Наши парни, дай им только шанс, присосались бы к тебе как пиявки. Джек бы поубивал половину, если бы видел, как они утром на тебя пялились.
Недаром я насторожилась — выкручивается!.. Правота меня не обрадовала; в душу медленно вползал страх.
— Дело не в этом, — сказала я, стараясь выдержать спокойный тон. — Вы меня от чего-то защищаете.
— Я же сказал: если и защищаем, то разве что от не слишком благородных намерений целой команды мачо.
Я досадливо помотала головой.
— Алекс, я не слепая! И соображаю как-никак. Та машина охраняла не дом, а меня. Вот почему она сейчас здесь. — В его глазах вспыхнуло и погасло удивление. — Вы не позволяете мне бегать по улице, ты затащил меня на базу… Вы оба ни на минуту не оставляете меня одну! Джек чуть не отправил обратно, а ты ко мне прямо приклеился.
Хотела бы я, чтобы последние слова оказались правдой.
— Я все равно узнаю. Даже если для этого опять придется избавиться от нянек.
Блеф сработал. Алекс помрачнел и резанул меня ледяным взглядом. Склонился ближе и схватил за запястья, словно щупал пульс.
— Не смей убегать. Будь все время на глазах!
Вот и хорошо. Даже замечательно. Я права. Не знаю точно в чем, но ясно, что речь идет, о какой-то опасности, и грозит она мне. Однако вместо паники меня охватило радостное волнение при мысли, что Алекс все время будет рядом, и еще облегчение, что он не чувствует себя нянькой — во всяком случае, не совсем нянькой.
— Лила, ты слышишь? — Алекс встряхнул меня, и я внимательнее взглянула ему в лицо. На лбу у него опять пролегли знакомые морщины. Мне захотелось разгладить их пальцем.
— Да, — отозвалась я, — да, я слышу.
Он говорил так серьезно, что прорвался в сумятицу моих мыслей. Часть рассудка, продолжавшая действовать даже в присутствии Алекса, стремилась сказать свое слово. Возможно, во мне говорил инстинкт самосохранения.
Алекс встал.
— Надо позвонить Джеку, сказать, где мы и что я думаю делать.
Когда он вышел в коридор, что-то в моей груди потянулось за ним, словно на резинке.
Алекс вернулся в гостиную через пять минут — с таким серьезным лицом, что я поежилась от недобрых предчувствий. Прошел к дивану, сел на самый край и, склонившись вперед, уставился в окно. Телефон положил на столик, затем повернулся ко мне.
— Ладно, я предупредил Джека, что скажу… — Он помолчал, словно заново прокручивал в голове разговор.
Я сидела, обнимая колени. Боль в груди прошла, как только Алекс оказался рядом, но все тело было напряжено.
— Джек не слишком обрадовался, но я его убедил, что это единственный способ, если он хочет, чтобы ты…
Я думала, Алекс скажет «была в безопасности», но услышала: «не вляпалась в неприятности», и при этом он прищурился на меня сквозь ресницы. Не надейся, мол, забыть о неудачном побеге!
Я сидела тихо, не сводя с него взгляда.
— Ты знаешь, что вчера мы кое-кого взяли? В твою первую ночь здесь. Ну, взяли ребята Джека.
Я кивнула.
— Так вот, похоже, мы разворошили осиное гнездо. Не зря Саки околачивалась рядом с домом. Тогда мы задумались, что у них на уме, не попробуют ли они поквитаться.
«Поквитаться»… я отметила слово, но все еще ничего не понимала.
— Кого вы поймали? Кто они? И при чем тут я?
— Ты была бы совсем ни при чем, — ответил, чуть шевельнувшись, Алекс, — если бы не сказала Саки, что ты — сестра Джека.
— Ну и что?
— Око за око. Мы взяли их человека, они, возможно, захотят отплатить тем же. В таком случае ты… скажем, подходящий вариант.
— Вариант? А что, меню обширное? — повысив голос, возмутилась я. — Почему я? Почему не кто-то из вашей бригады или… ну, не знаю, не кто-то еще? Нельзя же взять под охрану всех своих родственников!
— Захватывать наших было бы слишком рискованно, а главное, бесполезно.
— Почему?
— Мы не станем торговаться, если заложником окажется кто-то из нас.