-В чем еще ты солгала? - Напряженно осведомился Рин, стараясь удержать спокойное и равнодушное выражение на лице, что у него выходило не слишком хорошо. Как всегда, в минуты злости и гнева он отвратительно владел собой, позволяя чувствам брать верх и вырываться наружу. Голубые глаза потемнели, выдавая охватившую его ярость, которую, впрочем, можно было ощутить и просто так, практически физически, настолько сильной она была. - Я так спрашиваю, на всякий случай...
-Ты полон предрассудков, - Кира холодно взглянула на неуловимо подобравшегося охотника, прямо смотрящего на нее в попытке поймать ее взгляд, не собираясь отпираться или извиняться. Она слишком давно придумала простое объяснение своим странным умениям, всегда рассказывая желающим, каковых находилось огромное количество, что ее обучил маг из соседней страны, живший в их городке несколько лет. Еще никто не ловил ее на лжи, ведь люди не были так хорошо знакомы с демонами, чтобы заподозрить ее в том же. Это много лет назад вошло в привычку, поэтому она не собиралась рассказывать разные версии или открывать кому-то правду. - Для тебя вся нечисть - одинакова.
-Я не прав? - Ледяным тоном поинтересовался Рин, с трудом сохраняя спокойствие, хотя немного повысил голос.
-В том, что вся она опасна для простых людей, он не так уж и ошибается, - демон обращался к ней, но выгораживал охотника и разделял его точку зрения, судя по всему.
-Вот только ты никогда не пытаешься выяснить, так ли это. Просто сразу сносишь ей голову.
-Позволь задать тебе вопрос, - Хайярд немного замялся, словно никак не мог его правильно сформулировать, затем со вздохом продолжил, - кем была твоя наставница? Почему тебе так дороги даже простые воспоминания о ней?
Действительно, кем же для нее была Вильтена? Кира никогда не задавала себе этого вопроса, потому что в нем не было необходимости. Она просто была, вошла в ее жизнь, изменив до неузнаваемости, раскрыв ей глаза на то, чего она никогда в упор не замечала, сняла с ее глаз розовые очки, которые ей с детских лет настойчиво одевала мать, не позволяя дочери самой делать выводы об окружающем мире. Эта необычная женщина дала ей так много, ничего не требуя взамен, создала из молоденькой, глупой и наивной девчонки настоящего и полноценного человека, трезво оценивающего жизнь, понимающего значение добра и зла и способного видеть не только черное и белое, но и все многочисленные оттенки, сопутствующие этим цветам. На этот вопрос был только один ответ. Кира вовсе не лукавила и не преувеличивала.
-Единственным по-настоящему близким и дорогим мне человеком. Вот такая вот ирония...
К их столику подошла служанка, разрушая неестественную, давящую тишину, повисшую в воздухе. Рин потрясенно смотрел на спокойную охотницу, делая какие-то свои выводы. На его грубоватом лице застыло странное и смешанное выражение, но разбираться в этом у нее не было никакого желания, потому что сочувствие и жалость она не хотела принимать даже от него. Демон был ошеломлен ее признанием не меньше. Но по-другому... Он ведь прекрасно знал, что демоны не только не заводят дружбы с простыми смертными, но и стараются всячески избегать даже встреч с ними. Хайярд понимал, произошло что-то неординарное, раз один из представителей его вида стал наставлять и обучать человека, доверяя ему сокровенные знания. Но спрашивать больше ни о чем не стал, терпеливо ожидая, пока девушка сноровисто и ловко расставит на столе приборы и убежит к стойке за приготовленным для охотника освежающим напитком.
Кира подняла со столика книжечку, исписанную не слишком разборчивым почерком, с кривыми строчками и массой ошибок, зато украшенную красивыми и изящными виньетками и красочными рисунками, отгораживаясь ею от мужчин, ясно давая понять, что разговор закончен, и никто сейчас не заставит ее его продолжить, даже под пытками. Она пробежала глазами по страницам, совершенно не чувствуя желания заказывать какую-то еду, потому что не чувствовала голода. Воспоминания испортили ей настроение гораздо больше, чем она думала, заставляя невольно мысленно возвращаться в прошлое, о котором все эти год пыталась забыть...
Верховые прогулки Кира полюбила сразу, как только им стали позволять покидать поместье, сначала в сопровождении слуг, затем одним. Ее брат и сестра не пришли в восторг от странной затеи матери, но в те времена все их соседи разрешали своим ненаглядным чадам такого рода вольность, считая, что подобным образом позволяют им почувствовать свою независимость и самостоятельность. Ей сам смысл этой задумки с самого начала казалась абсурдным и нелепым, ведь лошадей приводили к парадному крыльцу полностью готовых, помогали сесть в седло, подавая руку ее брату и подсаживая их с сестрой, передавали поводья и хлыст. А если накануне прошел дождь, даже грибной, мелкий и теплый, слуги бегали на проверку по тому маршруту, где они должны были проехать, поспешно возвращались и подробно объясняли, как лучше всего ехать сегодня по дороге, чтобы нигде не попасть в грязь.
Для Оксара и Леды эти долгие верховые прогулки были одним сплошным наказанием. Они каждый вечер устраивали скандалы и истерики, требуя у матери, чтобы она отказалась от этой затеи, захватившей всю аристократию, и позволила им проводить утро дома так, как им хотелось бы. Единственный раз в жизни Кира испытала чувство искренней и глубокой благодарности, когда их мать непреклонным, решительным и жестким тоном велела своим детям прекратить бунт и делать то, что им велят. Конечно, она поступала так вовсе не из желания сделать приятное своей средней дочери, сразу согласившейся с новой причудой родительницы, скорее, наоборот, именно ее она и не отпустила бы ни при каких других обстоятельствах.
Довольно скоро это занятие стало очень распространенным, собрав на окрестных дорогах всех, кто мог хотя бы каким-то боком отнестись к знатным особам. Леда, едва просыпающаяся ранним утром под бесконечные уговоры своей кормилицы и многочисленных служанок, быстро поняла всю прелесть таких встреч, и стала готовиться к ним заранее с особой тщательностью, чтобы и во время верховых прогулок оставаться самой красивой, утонченной и элегантной девушкой в округе. Киру ее тщательные, многочасовые сборы и все остальные старания откровенно смешили, что она и не собиралась скрывать от младшей сестры, с которой они с самого рождения не могли найти общий язык и сблизиться, как и подобает родным людям. Леда в ответ на ее насмешки всегда неизменно отвечала одно и тоже, она в скором времени благодаря своей красоте и неотразимости найдет лучшего во всей округе жениха, а скучная и пресная Кира умрет старой девой, потому что умные жены никому не нужны. Им тогда было лет по двенадцать, и перспективная партия была последним, о чем она могла думать. В голове же ее сестры все нравоучения и наставления матери и воспитателей укоренились и прижились, буйно процветая и приумножаясь с каждым днем. Ни о чем другом, кроме как о своей внешности, как о залоге своего будущего благополучия, она и думать больше не могла.
Оксар не отличался продуманностью своей младшей сестры, хотя и был самым старшим среди них. Но и он вскоре заинтересовался бесполезным "времяубиванием" как нелестно охарактеризовал эти семейные прогулки, быстро сообразив, что можно с полным на это правом хвастаться лучшими породистыми жеребцами из отцовой конюшни и дорогой сбруей, которой завидовала половина мальчиков его возраста.
Поэтому Кира с чистой совестью отъезжала от дома вместе с ними, изображая под внимательным, бдительным оком матери послушную и примерную дочь, а за ближайшим поворотом отрывалась от брата и сестры, к всеобщей радости и облегчению, потому что и Оксар и Леда были просто счастливы избавиться от ее общества, ведь она совершенно не разделяла их интересов и порядком смущала, когда с легкостью отвлекала всеобщее внимание от них.
Во время одной из таких обычных, вошедших в привычку, прогулок пошел ливень. Кира, успевшая к тому времени отъехать довольно далеко от дома и направившая лошадь по лесной дороге, спешилась и решила срезать путь, вспомнив рассказы одного из слуг о том, что недалеко от основного пути есть еще и тропинка, по ней крестьяне из ближайшей деревни постоянно ходят за грибами и ягодами, ведь так им получается ближе и удобнее.