Кира резко отодвинула стул и поднялась. Она быстро прошла мимо удивленной девушки, несущей поднос к их столику, торопливо выходя на улицу. Охотница отошла немного в сторону, к невысокому забору, туда, где никого не было. Закрыв глаза, чтобы сдержать слезы, она с трудом сделала глубокий вздох так, как ее обучала Вильтена. Только сейчас это не помогало, слишком сильные эмоции в ней пробудили болезненные воспоминания.
Она действительно трусливо сбежала, увидев страшную картину в пещере, но не смогла просто так выбросить ее из головы или забыть. Она всю ночь думала о том, с чем столкнулась, отчаянно боясь и не зная, как поступить. Разум подсказывал, что нужно срочно поднимать тревогу и звать стражу, но что-то глубоко внутри восставало против такого решения, уговаривая ее подумать хорошенько. В конечном итоге, она смогла убедить себя вернуться, пытаясь успокоить себя тем, что странная женщина прикована и не сможет причинить ей вреда. Конечно, Кира много раз слышала страшные истории о демонах, которыми ее частенько пугала в детстве кормилица, когда непоседливая воспитанница пряталась от нее и отказывалась вылезать из своего укрытия. Но почему-то жалость и сострадание оказались сильнее, чем страх перед тем, кто, если верить всем этим рассказам, мог с легкостью закусить ею.
Никто из слуг не обратил внимания на то, что хозяйская дочь с самым независимым видом спустилась вниз, в подвал, где хранилось продовольствие, и поднялась наверх с огромной корзиной, накрытой плетеной крышкой. Слуги привыкли к тому, что у их малолетней госпожи часто бывают какие-то странные желания и порывы, поэтому просто пожали плечами, решив, что она нашла в деревне какую-то голодающую семью и решила ей помочь.
Демонесса ее появлению, мягко говоря, не обрадовалась. Кира была уверена, что сомкнувшиеся на ее горле руки с выпущенными когтями, станут последним, что она увидит в своей короткой жизни, но неожиданно они разжались, заставив ее упасть на пол пещеры. Женщина пятилась назад, недоверчиво глядя то на нее, то на упавшую корзину. Крышка с нее слетела от удара о землю, позволяя увидеть край теплого одеяла и меховую накидку, без зазрения совести утащенную из запасников матери.
-Ты принесла это... мне? - Голос у пленницы оказался хриплым, простуженным и высоким. Наверное, в обычной жизни он звучал очень красиво, но сейчас сел и надломился.
Кира с трудом поднялась на дрожащие ноги и потерла ладонью горло. Она неопределённо передернула плечами, словно хотела сказать, что ответ очевиден.
-Зачем? - Женщина на самом деле была изумлена ее поступком. Но новые мысли, появившиеся в ее голове, успешно справились с темнотой, окутывающей ее сознание, прогоняя подступающее безумие, заставляя вновь возвращаться в нормальное состояние.
Так и повелось, Кира носила в пещеру все, что удавалось стащить из дома: одежду, еду и напитки, белье, книги. Проследив за лесорубом, работающим неподалеку от пещеры, она во время дождя, пользуясь его отсутствием, утащила все свежие еловые лапы, чтобы сделать для демонессы хотя бы какое-то подобие постели, а из дома натащила теплых шерстяных покрывал и подушек. Бедняга, так и не нашедший неожиданного воришку, стал постоянной жертвой, Кира то и дело укатывала с просеки подготовленные, уже распиленные бревна, чтобы сделать импровизированный стол и стулья.
Она уезжала из дома вместе с братом и сестрой, а возвращалась затемно, постоянно рассказывая о том, что кто-то из соседей пригласил ее в гости, а там было так интересно, что она совершенно забыла о времени и задержалась. Вопреки своему обыкновению, мать даже не ругала ее, ведь большинство именитых семей их округи имели наследников, а это давало ее средней дочери шанс познакомиться с каким-нибудь перспективным молодым человеком. Видела бы она, чем на самом деле занималась Кира, непременно слегла бы с сердечным приступом. Вильтена не стала ограничиваться простыми наставлениями, предложив обучить ее приемам борьбы. Труднее всего было достать сай и сюрикены, ведь заказ на них вызвал бы пересуды и бесконечные разговоры. Но ей удалось найти человека, меньше всего интересующегося тем, зачем молодой девушке понадобились такие смертельно опасные игрушки, зато очень сильно нуждающегося в деньгах.
Вильтена в течение четырех лет учила, наставляла и обучала ее, заменив и родных и друзей. Кира видела, что со временем она становится все слабее, но ничем не могла ей помочь. Многочисленные зелья, которые она скупала у местных лекарей, помогали, но совсем недолго. Вскоре женщина слегла, уже не в силах даже самостоятельно есть. Она уговаривала ее уйти, но Кира оставалась с ней до последнего, пока Вильтена не умерла в страшных муках у нее на руках. Все эти годы охотница жалела только об одном, что не может найти тех, кто погубил демонессу и обречь их на муку, которой они подвергли несчастную женщину...
-Хочешь, набью ему морду? - Раздался тихий, спокойный голос рядом с ней. - Сильного вреда не причиню, зато получим моральное удовлетворение.
Кира горько усмехнулась, проглатывая тяжелый ком, стоящий в горле. Поморгав, она прогнала выступившие на глаза слезы и обернулась к Рину, неслышно подошедшему к ней и стоящему чуть в стороне, поставив ногу на аккуратную поленницу дров. Мужчина сложил руки, упираясь ладонями себе в колено, внимательно глядя на нее.
-Хорошее предложение. Думаю, я отвечу согласием.
-Она была так дорога тебе?
-Вильтена стала для меня всем. Я тяжело и долго переживала ее смерть. Без нее моя жизнь снова стала пустой и бессмысленной, как это было раньше.
-Почему ты никогда не рассказывала мне правду? На самом деле думала, что я не пойму?
-Как-то случай не представился, - уголками губ едва заметно улыбнулась охотница.
-Действительно, - на лице мужчины было написано такое явное сомнение, что Кира не выдержала и покачала головой. Случаев было более чем предостаточно, ведь они бесконечное количество раз болтали ни о чем, вплоть до погоды и неурожаев свеклы. Просто она не хотела говорить о своем прошлом, справедливо считая, что ее тайны и должны оставаться таковыми. Она уже сильно жалела, что поддалась порыву и рассказала правду, тем более в присутствии Рина. Ведь это могло многое изменить. А ей не хотелось терять еще и его...
-Я была уверена, что твое мнение сильно изменится, если я расскажу о своем прошлом, - после короткого колебания призналась она.
-Мне кажется, мы знакомы достаточно давно, чтобы ты успела хорошо узнать меня. Никто и ничто не способно изменить мое к тебе отношение.
-Даже если я пробегусь голышом по городской площади? - Насмешливо поинтересовалась Кира, чтобы немного сгладить возникшую от его слов неловкость. Рин произнес эти слова с каким-то решительным и холодным нажимом, будто хотел особо подчеркнуть важность того, что сказал. В его фразе ясно читался какой-то подтекст, но у нее не было желания вникать в суть и пытаться понять скрытый смысл сказанного.
-Ты? - Рин честно пытался сдержаться, но не смог и расхохотался. Запрокинув назад голову, он самозабвенно смеялся так, словно она сказала какую-то невероятно смешную шутку.
Охотница надулась, решив, что мужчина просто издевается над ней. Или же представил ее в таком виде посреди города. Тогда становилось еще обиднее, ведь даже мысли об этом вызывали у него смех. Хотя, она прекрасно знала, что Рин относится к ней как к сестре, причем младшей, постоянно требующей опеки и присмотра. Кира знала его возлюбленных, поэтому имела представление о его вкусах и предпочтениях. Ему нравились высокие, худощавые женщины, с бледной кожей, светлыми глазами и белокурыми прямыми волосами. В целом, ее полные противоположности.
Отсмеявшись, охотник быстро посерьезнел, его лицо с грубоватыми чертами вновь приобрело мрачное выражение. Наклонив голову, чтобы прямо встретить ее взгляд, Рин хрипловато попросил.
-Пообещай мне кое-что...
-Я не знаю, что ты хочешь.
-Чтобы ты всегда говорила мне правду, - на мгновение Кире показалось, что с бледных, обветренных губ готовы были сорваться совершенно другие слова, но мужчина в последний момент резко осадил себя, не произнося их вслух. Такое уже бывало раньше. Рин часто проглатывал начало своих фраз, прерывая себя сам на полуслове и досказывал вслух уже совсем другое, загоняя свой первоначальный порыв поглубже, чтобы он случайно не вырвался наружу и не заставил его сказать то, о чем охотник мог в дальнейшем пожалеть.