— Неужели ваша кровь утратила свою силу, Чародейка? — в его голосе нет издевки, только вежливое изумление и лёгкая жалость: ведь без своей магии я не представляю для него никакого интереса. Сердито сверкаю на него глазами, приобретающими алый отсвет, замахиваюсь для пощёчины, а он спокойно стоит и внимательно смотрит… Будто знает, что у меня не хватит решимости его ударить. Знает. Не хватит. Я опускаю занесённую ладонь, недовольно хмурюсь:
— Я не знаю никого, кто был бы способен разрушить мои заклятья. Кроме Сынов Ночи.
Кир замирает. По-дурному цепенеет лицо, останавливается взгляд. Несколько минут любуюсь на эту живую статую серого мрамора. Даже ветер, громко шелестящий в неподвижной листве, не треплет его длинные пепельно-чёрные волосы. Полной грудью вдыхаю слегка морозный воздух, не успевший прогреться. В этом круге хмарь пришла слишком поздно.
— Или тех, кто уничтожил наши кланы, — чуть задумчиво продолжаю я. Он отмирает и негодующе смотрит на меня. Да, это жестоко. Дать ему надежду… пусть даже эта надежда горчит предательством и обещает смерть… и тут же отнять её. Но он не может не понимать, что второе гораздо вероятнее. Он понимает.
Что у нас крупные неприятности.
Моё заклинание грубо перебили, сломали, вывернули и бросили обратно в меня. Не ниже третьего круга по меркам Чародеек.
Они отвлекли меня на борьбу с собственной силой. И смогли подойти так близко, чтобы нанести удар. Третья ступень Воинской Академии.
Они прекрасно видели, кто перед ними и не побоялись сунуться, уверенные в своей победе. Выше Принявших-Ночь.
Это конец.
Рукоять кинжала так удобно ложиться в ладонь, что я не нахожу в себе сил бросить его в горло воина, вырвавшегося вперёд. Ритуальное оружие чувствует мою нерешительность и изменяется, вытягивая из ран на запястье чистую кровь. Алые ручейки бегут по розоватой стали, мгновенно достраивая кинжал в тонкий длинный стилет. Каёмка лезвия отсвечивает багровыми вспышками костра.
Рядом стоит Кир. Совершенно невозмутимый, будто на одном из Советов Ночи. Будто всё идёт как надо. Как задумано. Им.
В такие моменты я ненавижу его больше всего.
В его глазах отражается Среброокая. Нет, сейчас его Госпожа смотрит на мир его глазами. В них нет ничего. Только Она. Пульсация чёрных дыр, всполохи умирающих звёзд, своим искрящимся шлейфом скрывающие безответную, безымянную, первобытную Тьму.
Воины личной гвардии Среброволосого Милорда останавливаются, загипнотизированные его взором, не заметив высокую и нескладную женскую фигуру, нерешительно сжимающую тонкий меч.
Зря. Я никогда не медлю.
Решительный взмах распарывает воздух в полу-ладони от лица ближайшего гвардейца. С кромки лезвия с заунывным вздохом слетают прозрачные алые волны марева, неторопливо сворачивающиеся в тонкие и длинные жгуты. Человеческая фигура, попавшая в алый вихрь, сгорает в невидимом пламени, мгновенно тая, как ледяная фигура на ритуальном костре. Лицо, перекосившееся в безобразной гримасе боли, кривящийся в беззвучном крике рот, вытаращенные глаза… тают последними. Кожа стекает с черепа, как густые белила Высокой леди под зимним дождём, обнажаются белые кости, расплавляются и жирными матовыми кляксами остаются на земле.
Всё происходит в считанные удары сердца, и только моё изменившееся восприятие позволяет мне целую вечность наблюдать за этим.
В воздухе пахнет страхом и болью, от их близости неприятно щемит сердце, ноют зубы и слипаются глаза. Встряхиваюсь. Кир благодарно кивает, ведь днём ему колдовать гораздо тяжелее. Это не его время.
Сердца воинов зовут меня, я слышу их стук, но не могу привязать к себе и остановить. Жаль. Для этого я слишком слаба. Но… я ведь всё равно не люблю простые пути, ведь так?
Хищно улыбаюсь. Теперь пора открыть источник и для себя. Несколько воинов неподвижно стоят, в ужасе смотря на то, что было их товарищем. Меч описывает красивую дугу, достав одного из гвардейцев самым кончиком поперёк горла. Я ещё не рискую подходить к ним близко. Трое запросто разделают меня под фарш… если я дам им такую возможность.
С безумным криком ко мне несётся огромный амбал, напоминающий мне хозяина лесов — бера. Массивный двуручник в его руках мне нравится ничуть не больше его хозяина. Подныриваю под опускающийся меч и отпрыгиваю в сторону, с разворота нанося скользящий удар по защищённому кольчугой боку. Кровавое оружие без труда рассекает её, хищно вгрызаясь в тело. Созданную из крови сталь может остановить разве что ienmell.