Подняв глаза, увидела, что Джорн стоит возле своего вождя. Оба смотрели на проходивший в этот момент бой. Два молодых мужчины, раздетые по пояс, бились на мечах, но я смотрела не на них, а на того, чью кровь мне вскоре предстояло пролить. Я вспомнила его бой в том переулке. Он был очень опасен. Единственный способ для меня убить его состоял в неожиданности. Яд? Или ножом по горлу, когда уснет, размышляла я. Словно почувствовав неладное, Ивар обернулся и, встретившись со мной взглядом, помрачнел. Я же наоборот поспешила расплыться в самой широкой улыбке, на которую только была способна. Ему это явно не понравилось, и он поспешил отвернуться.
Просмотр закончился к полудню. Ивар лично назначил каждому из отобранных молодых мужчин наставника. Я ждала своего приговора из его уст, а он все не спешил подойти. А после, сделав вид, что и вовсе забыл обо мне, поспешил уйти. Я раздраженно вскочила на ноги и рванула следом. Догнав вождя, я преградила ему дорогу и, уперев в бока руки, высоко подняла голову и без тени страха взглянула ему в глаза. Удивлённый такой откровенной наглостью, он отпихнул меня в сторону и пошел дальше. Я - за ним. Джорн откровенно забавлялся, глядя на мои отчаянные попытки поговорить с вождем. После нескольких таких попыток поговорить, когда меня в очередной раз отодвинули в сторону, я, окончательно разозлившись, схватила Ивара за руку и дернула на себя. К моему удивлению, я не сдвинула его даже на сантиметр, хотя вложила в рывок достаточно силы. А его рука под моими пальцами оказалась на ощупь, словно отлитой из железа. Я подавила в себе желание тут же отпустить его и осталась стоять, даже когда он повернул ко мне свое искаженное от ярости лицо.
- Жить надоело? – произнес он.
- Ты не сказал мне, прошла ли я отбор, - сказала я, внутренне похолодев, но все так же улыбаясь, - И если прошла, то кто будет моим наставником? – я медленно разжала пальцы, осознав, что все еще держу его за руку.
- Ты прошла, - сказал он и добавил, - Будешь заниматься с Джорном. Я заметил, вы уже нашли общий язык, даже на поле боя.
Развернувшись, Ивар пошел дальше. Джорн подмигнул мне и поспешил за своим вождем. Я смотрела им вслед, чувствуя, как губы сами собой расползаются в ухмылке. Что ж, теперь я еще на шаг приблизилась к цели, подумала я.
Меня разместили, как и остальных отобранных их всего числа новеньких воинов, в длинном доме, предназначенном для дружинников. Здесь стояли деревянные кровати, при каждой – сундук для вещей и больше не было ничего. Всего два больших зала – один для сна, второй – с многочисленными столами и лавками – для трапез и небольшая пристройка под оружие и доспехи.
Выбрав самую крайнюю койку, я сложила свои вещи и вышла во двор, прихватив меч и точило. Усевшись на солнышке, я расстегнула рубашку, обнажив шею и принялась усиленно натачивать и без того острое лезвие своего меча. Солнце пригревало не по-осеннему, скоро мне стало совсем жарко, и я перешла в тень. Отложила меч и сняла с пояса ножики, разложив их перед собой, вздохнула, теперь их осталось всего пять. Если бы не спешка, я бы могла вернуть свой нож там в переулке, хотя возможно, тогда Ивар не допустил бы меня к поединку. Я взяла в руки один из метательных ножей и стала его рассматривать, словно видела в первый раз. На позолоченной ручке переплетались в тесных объятиях две змеи с яркими зелеными глазами, которые заменяли им крохотные изумруды. Отец подарил мне эти ножи в тот день, когда я отправилась на свое первое дело. Я усмехнулась, вспоминая свое первое убийство. Тогда мне было всего шестнадцать, а моя жертва была намного старше. Высокий, красивый мужчина с теплыми карими глазами. Я убила его без всяких зазрений совести, просто перерезав горло, когда мы лежали в постели в одном из домов развлечений – он был насильником, как мне сказали, а как обстояло все на самом деле, я не знаю даже теперь. Помню только, как он ласкал мою шею и пытался задрать мне юбки, когда я достала припрятанный под подушками нож и полоснув его по горлу, сбросила с себя еще живого человека, смотревшего на меня большими удивленными глазами и пытавшегося закрыть рану рукой, все еще не понимая, что уже почти мертв.