Без-пяти-минут-жених Мередит, Аларик, работал над диссертацией по исследованиям сверхъестественного, и его многочисленные связи могли оказаться очень кстати.
— Мы что-нибудь выясним, Елена, — пообещала Бонни.
Елена моргнула, прогоняя неожиданные слезы. Бонни и Мередит подались еще ближе к ней, не отпуская ни на мгновение, несмотря на то, что Стефан крепко обнимал ее.
Она всегда была уверена, что их троица будет неразлучна, если кому-то из них будет грозить опасность.
Они всегда заботились друг о друге с тех пор, как самой большой причиной для беспокойства были хулиганы в начальной школе и придирчивые учителя.
Стефан притянул ее к себе поближе.
Со своих мест Мэтт и Зандер глядели на нее почти с таким же выражением участия и заботы. Мередит была права: Елена не одинока.
Она глубоко вздохнула, плечи расслабились, осовобожденные от части невзгод, навалившихся с тех пор, как Джеймс раскрыл тайну ее рождения.
— Я рада возвращению Алларика. Это отличная идея выяснить, что он сможет разузнать.
Может и Джеймс расскажет больше, — сказала Елена.
Задумавшись, Она убрала выпавший локон за ухо.
— Точнее, лучше бы он мог рассказать нам еще хоть что-то. Ему было известно все это еще до моего рождения.
В его распоряжении было около двадцати лет, чтобы найти что-то полезное.
Затем она хлопнула в ладоши и попыталась отбросить прочь свои страхи.
— Однако, сейчас нам лучше сосредоточится на Итане и вампирах.
Елена почувствовала, как возвращается ее прежняя личность — полная сил, энергии и готовности строить планы на будущее.
Стефан сжал колено Елены, когда он встал.
— Сегодня нам выпадает последний шанс остановить Итана, — объявил он, стоя посредине комнаты и серьезно глядя на них.
На его напряженное лицо набежала тень, а всегда ярко-зеленые глаза потемнели.
— Завтра день равноденствия, именно завтра грань между мирами живых и мертвых тонка как никогда. Именно тогда они рискнут и воскресят Клауса. Мередит, как у нас обстоят дела с оружием?
Мередит тоже поднялась и, открыв шкаф, начала вытаскивать из сумок разнообразное оружие: ее особый охотничий шест с шипами из различных материалов, от серебра и ясеня до тонких заполненных жидкостями игл, обладающих эффектом воздействия на любое существо, с которым только может столкнуться охотник; набор ножей разных размеров, от длинного серебряного кинжала до тонкого, предназначенного для ношения в сапоге, лезвия — все острые, как бритва; посохи и метательные звезды, мачете и булавы и множество других предметов, о названиях которых Елена не могла бы и гадать.
— Ух ты, — сказал Зандер, перевернувшись на живот на кровати Бонни, чтобы лучше видеть.
Он по-новому взглянул на Мередит: с уважением и толикой беспокойства.
— Ты будто женщина с армии.
Мередит слегка покраснела.
— Может, это и перебор, — сказала она, — но мне нравится быть подготовленной к любому повороту.
Она вытащила деревянный сундук из шкафа.
— А ещё у меня есть это. Алларик помог мне собрать всё это ещё до начала школы.
Она открыла ящик, бросив слегка извиняющийся взгляд на Стефана, вздрогнувшего и отступившего подальше от сундука.
Елена вытянула шею, чтобы рассмотреть получше. Какие-то растения, казалось, заполонили сундук до краев.
Ох. Ящик был набит вербеной.
Этого явно хватит, чтобы вывести из строя целый выводок вампиров, если только придумать, как прилепить к ним растения или как заставить их съесть.
На худой конец, у союзников будет возможность защитить себя от внушения.
— Хорошо, — поспешно сказал Стефан, оправившись от своей инстинктивной реакции на вербену.
— Пригодится. А сейчас, Мэтт, можешь рассказать нам о туннелях под землей?
Елена почувствовала гордость, когда Стефан повернулся к Мэту и попросил его набросать на бумаге все, что он помнил, и все, что он слышал об убежище Витала и сети туннелей.
Стефан кивал и задавал вопросы, мягко подталкивая память Мэта, подбадривая его вспомнить даже малейшие детали.
Глаза Мэта расширялись, голос набирал силу, в то время как Стефан продолжал спрашивать, как будто Мэт начал восстанавливать картину заново.
Стефан изменился. Когда он впервые приехал в Феллсчерч, он старался не привлекать внимание и был очень тихим и держался подальше, неохотно пересекаясь с людьми, которые окружали его.
Елена знала, что он чувствовал себя, как будто он болен, как будто он не мог быть среди смертных, не распространяя смерть и отчаяние.