Бумажный поток выводил из себя Михаила Нестеровича. Много было пустых или практически невыполнимых указаний и требований, потому что время ушло, потерялась их острота, изменилась обстановка на местах. Много было бумаг, дублирующих, повторяющих друг друга… Но каждая требовала внимания, ибо в этом потоке попадались и важные, за невнимание к которым Бондарю пару раз крепко намыливали шею. И с тех пор Михаил Нестерович, не жалея личного времени, сам просматривал все входящие документы.
Он расположился поудобнее в мягком кресле, потянул к себе толстую папку. Но открыть ее не успел. В приемной послышался топот, решительный голос секретарши, а потом, с шумом распахнув дверь, в кабинет ввалились хозяйственники из геологических партий, взлохмаченные, настырные, охрипшие. Всем им чего-то недодали, недогрузили.
— Михаил Нестерович!.. Задерживаю баржи!..
— С меня шкуру спустят, если не доставлю…
— Второй месяц оборудование простаивает…
Они, прорвавшись в кабинет, яростно требовали, просили, доказывали. Одному срочно необходимы были запчасти к дизелям и бульдозеру, солярка; другому — оконное стекло, спецодежда; третьему — недосланные стройматериалы, горючее…
— Что я вам, снабженец, черт побери! — взорвался Михаил Нестерович.
В кабинете сразу стало тихо. Бондарь тут же взял себя в руки. «Если люди все дела бросили и пришли, — подумал он, — значит, им действительно надо. Значит, они, испробовав все иные возможности, вынуждены обратиться именно к начальнику экспедиции».
Михаил Нестерович рассадил хозяйственников, вызвал снабженца. Спокойно, терпеливо выслушал каждого, разобрался. Оказалось, что почти все есть на складах экспедиции, но зажимает главбух.
— Упирает, что лимиты кончились, — краснолицый снабженец разводил короткими руками: — А что я могу сделать, Михаил Нестерович? Документы через бухгалтерию проходят…
Пришел главный бухгалтер. Степенный, уверенный. Погладил белесой ладонью редкие волосы на лысине, поправил очки. Вынул из папки аккуратно подшитые стопки бумажек, показал Бондарю:
— Перерасход сплошной получается, Михаил Нестерович. Требуют того, чего не заказывали. Вот документы.
Хозяйственники негодующе зашумели, припирая снабженца. Тот заерзал, забегал глазами. Оправдывался. Отбивался:
— А кто с заявками тянул? Кто?! Все на последний день… А я что?..
Михаил Нестерович отпустил хозяйственников и главбуха. Задержал снабженца. Оставшись с глазу на глаз, сделал тому соответствующее внушение. Тот из краснолицего превратился в пунцового, скреб затылок, божился, прикладывая руки к груди:
— Да я… Михаил Нестерович, поверьте! Составлю график командировок. Везде побываю… Сам буду по радио запрашивать и собирать заявки.
— Что ж, так-то будет лучше. Идите.
Михаил Нестерович включил настольную лампу, в ворохе бумаг нашел отпечатанное на ротаторе и прошитое нитками «Типовой положение о бригадах и ударниках коммунистического труда (условия соревнования и присуждения)». Бондарь давно ждал этот документ. Вокруг этого новшества ходили разные слухи. В газетах и по радио часто рассказывали о передовых бригадах, удостоенных такого высокого звания. Бондарь даже послал запрос в ЦК профсоюза. Кое-где судачили, что для ударников как будто бы откроют специальные магазины, где будет все, что сейчас не достанешь ни за какие деньги… Михаил Нестерович, конечно, считал подобные толки пустой болтовней, однако пока никто ему вразумительно не мог растолковать, пояснить, как же надо соревноваться по-новому, кто достоин и как присуждать это звание, как быть дальше, если бригада или человек уже удостоены звания… Он с нескрываемым интересом и любопытством раскрыл «Положение». К первой странице приколота короткая записка. Бондарь по почерку узнал руку Афанасьева, секретаря райкома.