Мы подошли ближе и с интересом наблюдали за тем, как ловко хищные птицы хватали мелких грызунов прямо из-под машины. Тракторист рассказал нам, что даже лисицы выбегают днем за легкой добычей. Обойдет круг машина — лисицы отбегают и затаиваются в траве. Пройдет комбайн — и они опять бегут ловить мышей на очищенной полосе.
Только на одном небольшом участке Джаркенского шоссе мы видели столько интересных примеров приспособляемости диких животных к новым условиям. А сколько подобных примеров на необъятных просторах степей и лесов нашей родины!
Следы таинственного великана
Ранним утром мы ехали вверх по Большому Алма-Атинскому ущелью Заилийского Алатау. Густые тяньшаньские ели остались внизу. Кругом были арчевые заросли. Между ними зеленели альпийские лужайки. Солнце только что осветило каменистый южный склон и засверкало капельками росы, исчезающей на глазах.
Тропа поднялась из арчевых зарослей и пошла среди каменистых россыпей и ярких альпийских лужаек с желтыми маками, синими генцианами, трехцветными фиалками и другими высокогорными цветами. Птичье пение осталось внизу. Тишина нарушалась только сурками. Они громко кричали, сидя на задних лапках около нор, и быстро исчезали в них при нашем приближении.
Еще выше начались большие снежные поля. Они за лето так и не успевают растаять, и августовские снега ложатся прямо на них.
— Лет десять назад я видел здесь на снегу следы великана. Он шел на двух ногах, — сказал мой спутник, лесной объездчик Казакпай, и показал рукой на большое снежное поле — на склоне ущелья.
— А кто-нибудь видел его самого? —спросил я.
— Нет, он невидимка и оставляет только следы, — ответил Казакпай и поехал по тропе впереди меня.
Я ехал следом за ним и думал о том, что ведь не бывает дыма без огня: если Казакпай видел такие следы, то, значит, кто-то их оставил. Он опытный следопыт и не спутает...
— Медведь! — тихо проговорил объездчик, спрыгивая с коня.
И в самом деле, склон горы в этом месте делал крутой поворот, за ним влево отходило небольшое ущелье, а по вершине ущелья медленно поднимался в гору медведь. Мы отъехали по тропе назад, привязали коней, а сами прошли до поворота и стали наблюдать за медведем из-за камней, приготовив ружья.
Стрелять было далеко, но ветер дул с гор, и медведь не мог нас учуять. Если он повернет назад, то приблизится на выстрел.
Медведь не торопясь шел по склону. Кругом среди камней кричали сурки. Они бросались в норы перед самым носом зверя. Казалось, что медведь не обращает на них ни малейшего внимания. Раскопать их норы под огромными камнями, конечно, ему было не под силу. Но среди большой зеленой лужайки оказалась нора, около которой не было камней. В нее один за другим шмыгнули два старых, крупных сурка, едва медведь показался из-за больших камней. Зверь сунул морду в нору, громко выдохнул воздух и стал раскапывать мягкую, влажную землю.
Я с интересом следил за ним в бинонль.
Метр за метром медведь быстро разрывал жилище сурков, время от времени жадно нюхая. Наконец он торопливо сунул правую лапу по самое плечо в нору, раздался захлебывающийся крик сурка под землей, и... Но зверь порывисто выдернул из норы только свою окровавленную лапу! Нет правил без исключения — на этот раз в норе сурка-хозяина оказался еще «сурок-гость», забежавший случайно в первую попавшуюся нору от внезапно появившегося медведя. Конечно, «гостя» не пустили в конец норы, в гнездо, и он сидел в боковом отнорке, когда лапа медведя протянулась мимо него в глубь норы, нащупывая хозяина в гнезде. «Сурок-гость» мгновенно прокусил лапу зверя длинными передними резцами, острыми, как долото.
Сгоряча медведь сунул в нору вторую лапу, но сейчас же с жалобным стоном выхватил ее обратно, тоже залитую кровью: «сурок-гость» прокусил и ее!
Теперь медведю было не до охоты. Он долго сидел, облокотившись спиной на камень, совсем как человек, и зализывал раны на передних лапах. Тишина горных вершин долго ничем не нарушалась. Но вот на большом камне показался толстый сурок и замер в неподвижной позе, насторожившись. За ним вылезли из нор еще несколько сурков.
Вдруг сурки опять тревожно закричали — по склону горы шагал медведь на задних лапах. Он прошел так по альпийскому лугу, большому снежному полю и скрылся в зарослях арчи. На ходу он лизал то одну переднюю лапу, то другую и шел так, словно никогда не ходил на четырех ногах.