Утку надо было избавить от ворон во что бы то ни стало. Ведь это мы были виноваты в том, что она открыла свои белые яйца на несколько минут. Только ружье могло освободить утку от вороньей осады. И вот я зашагал к избушке знакомого бакенщика на речном перекате. Товарищ остался ждать около гнезда.
Савельича я застал дома. С очками на носу, привязанными к ушам веревочками, старик сидел на табурете и чинил сеть. Он удивленно сдвинул на лоб очки, услышав мою просьбу, и проворчал:
— Ружо тебе дать? Да ведь ты только с удочкой балуешь! Сроду не видал тебя с ружом. Ты и держать его, однако, не знаешь как.
Но все же он, кряхтя, встал с табурета и снисходительно сказал:
— Бери, мне не жалко. Сколь гнезд зорят эти твари — страсть! Проучи их, сынок. Только зря, однако, давно твои вороны улетели.
Савельич не спеша пошел в избушку за ружьем.
Время близилось к полудню, когда я вернулся с ружьем за плечами. Пение птиц на лугах смолкло. Только ласточки с веселым щебетанием носились над самой водой озера, освежаясь купанием. То одна из них, то другая с разлета касалась поверхности и тотчас взлетала вверх, отряхиваясь на лету и оставляя расходящиеся круги на воде. Вороны все еще сидели на черемухе. Товарищ спал около гнезда.
Я взвел курок и направился к воронам. Но они сразу насторожились. От их спокойного вида не осталось и следа. Испуганно озираясь, вороны перебирали крыльями, как-то подтянулись и готовы были вот-вот взлететь. Но ведь совсем недавно мы подходили к ним вплотную! Неужели вороны поняли, что у меня в руках ружье?
Не подпустив меня на выстрел, вороны перелетели дальше и уселись на самые вершинки, испуганно озираясь.
Только осторожно пробираясь по густым зарослям, я незаметно подкрался к воронам шагов на семьдесят. Заросли кончились. Дальше шла открытая поляна. Оказалось, вороны выбрали хорошее место для наблюдения за мной. Я просунул ствол ружья через куст шиповника, прицелился немного выше ворон и выстрелил.
Обе вороны рванулись в стороны и, отчаянно махая крыльями, быстро скрылись из виду.
Когда через неделю мы приехали опять рыбачить на это ©зеро, утки в гнезде уже не было. Только скорлупки лежали около гнезда, и по ним было хорошо видно, что утята благополучно вывелись и мать увела их на озеро.
О чем рассказали следы
Стайка диких гусей отдыхала на краю песчаной отмели неоглядно разлившейся реки. В этот яркий весенний вечер солнце село за далекими островами, озарив небо багровыми красками. Над серединой реки неслись табунки диких уток. G криками на ночлег протянули чайки и, как белыми хлопьями снега, усыпали длинную песчаную косу на ближнем острове. Над лугами кричали и кувыркались чибисы, мелькая то белыми брюшками, то черными спинками. Высоко в воздухе дребезжали кулики-бекасы, и, конечно, где-то на далеких лугах закричали журавли, эти весенние «горнисты» утренних и вечерних зорь.
В поздних вечерних сумерках постепенно смолкали голоса птиц и все громче делался шум полноводной реки и шуршащий звон последних мелких льдинок.
Прошло несколько часов. Время близилось к полуночи. Гуси спокойно спали, лежа на песке отмели.
Только старый гусак стоял на одной ноге, то и дело вытягивая шею и опять впадая в дремоту.
Черное ночное небо было все усыпано звездами. Но вот две звездочки тусклыми зеленоватыми огоньками блеснули и погасли на темном фоне берега. Гусак сразу заметил их и настороженно вытянул шею. Сна как не бывало. Старая птица не мигая начала вглядываться в темноту то одним глазом, то другим. Но со стороны берега не доносилось ни одного звука. Гусак успокоился, и дремота опять начала овладевать им.
И вдруг, теперь уже значительно ближе, опять заблестели две зеленоватые тусклые звездочки, совсем не такие, как на небе.
Гонг!! — прозвучал предостерегающий голос.
Вся стая в одно мгновение проснулась и насторожилась.
Га-га-га-га!.. — далеко в тишине ночи разнесся испуганный голос гусака, когда два зеленоватых холодных огонька быстро понеслись прямо на гусей.
Гуси дружно взлетели, а на месте их ночлега запрыгала и завертелась лисица. Она опоздала на несколько прыжков.
Далеко над рекой в темноте замирали испуганные переговоры гусей.
Все это удалось представить себе, когда я утром натолкнулся на следы лисы, ползшей по прибрежному песку. Конечно, я свернул по ним, чтобы посмотреть, к кому она подкрадывалась ночью.