Он запихал все предметы маскировки в пакет для мусора, оставленный Распорядителем, и подошел к обеденному столу, на котором оставил свой чемоданчик. Он расстегнул замки и вытащил набор хирургических скальпелей, зажимы и молочного цвета перчатки, которые надевал, когда вытаскивал почки. На стали и резине осталась засохшая кровь. Он сложил инструменты в сумку.
Клингер спешил убраться из мотеля, помня, как близко подошел к провалу в том борделе в Бангкоке. Хирургическая пила оказалась неожиданно громкой. Лишь быстрые переговоры и пригоршня местных денег умерили любопытство наемного мальчишки из соседней с французом комнаты.
Сунув руку в чемоданчик, он провел пальцем по крышке контейнера с почками, проверяя его герметичность. Почки были помещены в раствор, обеспечивающий их сохранность и транспортабельность в течение двадцати четырех часов. Его совершенно не интересовал химический состав жидкости; главное, что раствор давал ему необходимое время между удалением и вручением адресату. Он мог вернуться на остров из любой точки мира в течение дня. На крышке контейнера была самая простая наклейка с надписью красными буквами:
Опасный Патогенный Экземпляр
Открывать только в Инфекционной лаборатории Центра инфекционного контроля Атланта, GA
Убедившись, что утечки нет, Клингер закрыл чемоданчик с той же осторожностью, которую продемонстрировал бы и в присутствии самого доктора Ромера. К счастью, ярость медицинского Директора при малейшей небрежности в операционной процедуре уравновешивалась его щедростью к тому, кем он был доволен. Клингер улыбнулся и, поскольку у него не было чувства юмора, улыбка получилась какой-то злобной. Герр доктор как-то сказал, что в нем присутствует истинное зло, и добавил, что это к лучшему. Клингер принял это точно так же, как когда-то принимал свою репутацию в Команде номер один; за два года пребывания в элитном соединении Штази он убил больше врагов бывшей Германской Демократической Республики, чем любой из его сослуживцев.
И все же при одном только взгляде на герра доктора его начинал бить озноб, холоднее, чем сама могила. Дело было не только в его физическом облике, хотя и тот мог вызвать шок. И не в том барьере, который всегда оставался между ними, независимо от расстояния — даже когда он позволял подойти к себе близко, — словно доктор все время что-то обдумывал в каком-то потайном участке своего мозга, ни на мгновение, впрочем, не спуская с тебя своего внутреннего глаза. Была лишь одна еще более запретная личность. Мадам.
Однажды он мельком увидел ее на экране внутреннего телевидения в кабинете герра доктора. Глаза, спрятанные за плотно прилегающими темными очками, и шляпа с широкими полями, оставляющая лицо в тени, не давали никакой возможности определить возраст или национальность Мадам. Несколько слов, которые она произнесла, прозвучали на английском, но с итальянскими интонациями. Но он не очень-то разбирался в акцентах. А потом Мадам неожиданно, словно почувствовала его присутствие, оборвала разговор. Герр доктор торопливым знаком велел ему убраться вон. А после, хоть это и не могло быть его способом извиняться, поскольку он вообще никогда этого не делал, герр доктор пояснил, что Мадам чрезвычайно скрытная личность и требует, чтобы все делалось в строжайшем секрете. Она руководила наймом хирургов, их ассистентов и медсестер; поставками первоклассного оборудования и лабораторий; и транспортировкой тоже. Ее истинная гениальность состоит в том, Клингер, что она умеет поставить нужного человека на нужное место. Быть может, герру доктору иногда было необходимо чуть-чуть выговориться, чтобы хоть немного отвлечься от своего внутреннего мира. Тогда Клингер уловил напряженность в его тоне и прикинул, не задел ли он какой-то чувствительный нерв.
Мягкий ветерок колыхнул шторы в комнате: это включился кондиционер. Он задернул шторы, хотя окно выходило прямо на глухую стену, потом отнес мусорный пакет в кухню и запихнул его в отверстие для грязного белья. Распорядитель будет ждать пакет в подвале.
Организации принадлежало все здание, как и множество других по всей стране. Недвижимость была одним из многих ее направлений. Всех их Клингер не знал — только фармацевтические учреждения и сеть оздоровительных клубов. Еще, конечно, аренда самолетов. Он взглянул на часы: самолет должен был уже три часа назад вылететь чартерным рейсом из нью-йоркского аэропорта Кеннеди.