— Почему бы не сменить ее?
— Следующая может быть еще хуже. К тому же она прекрасно заваривает чай. В моем возрасте это важно. — Он улыбнулся Мортону, и тот ответил улыбкой. — Полагаю, тебя больше всего интересует трансплантация Кроуза?
— Да. — И когда машина выехала из аэропорта, он объяснил почему.
Полчаса спустя они въезжали в ворота частной клиники. Вымощенная булыжником дорожка вела к треугольному фронтону, поддерживаемому рядом гипсовых колонн. У входа стоял вооруженный полицейский. Мюллер предъявил ему свое удостоверение, и он провел их на операционный этаж. У отделения интенсивного ухода их поджидал врач. У него были набрякшие веки, белый халат шелестел от избытка крахмала. Нахмурившись, врач взглянул на Мортона.
— Как он? — спросил Мюллер.
— Никакой надежды. Но мы пытаемся.
— Конечно, конечно, — произнес Мюллер, подделываясь под тон Мортона.
Молча они миновали несколько дверей и подошли к стерильному помещению без окон со столом в виде большой подковы в центре. Система слежения давала возможность двум медсестрам наблюдать за жизненными функциями каждого пациента. Вольфганг Кроуз занимал маленькую отдельную палату слева.
— Я думаю, будет лучше, если только один из вас… — пробормотал врач.
— Конечно, конечно, — повторил Мюллер.
Он остался в дверях, а врач провел Мортона в палату. Кроуз находился под постоянным медицинским воздействием. Мортон на секунду задумался над тем, что движет врачами. И что заставляет кого-то вроде Кроуза верить, что он все еще сумеет помириться с Господом.
— Пожалуйста, подождите минутку, — сказал врач, заходя в палату.
Мортон оглядел оборудование, стоящее вокруг кровати, — пощелкивающие и посвистывающие приборы, дававшие команде медиков подтверждения, что еще не все потеряно. Но даже за этот короткий промежуток времени он почувствовал, что их действия набирают скорость, и старший врач тоже отдает указания все быстрее, по мере того как учащаются мелькания на мониторе, следящем за сердцем. Одна из сестер увеличила струйку жидкости из бутылочки на капельнице, стоявшей возле кровати. Другая проверила электроды, прикрепленные к груди Кроуза.
Сопровождающий Мортона что-то шепнул остальным, они быстро взглянули на Мортона и отошли от кровати. Он медленно двинулся вперед, следя за тем, чтобы не задеть провода на полу и красную тележку, нижняя полка которой была заставлена приборами и лекарствами. Он чувствовал их раздражение — привычное нежелание принять поражение. Мортон взглянул сверху вниз на Кроуза.
— Он почти умер, — пробормотал врач.
Мортон посмотрел на экран: сигналы шли медленнее и слабее. Он повернулся к врачу.
— Пожалуйста, оставьте меня с ним наедине.
Врач отступил назад, туда, где стояли Мюллер и остальные, тихонько переговариваясь друг с другом. Мортон догадывался, что где-то в глубине души все они знали, что смотрят на свой собственный неизбежный финал.
Он склонился к Кроузу.
— Вы слышите меня?
Горло Кроуза дрогнуло, но с губ не сорвалось ни звука. Мортон наклонился ниже и еще тише произнес:
— Это очень важно, чтобы вы сказали мне сейчас правду, герр Кроуз. — Он взглянул на монитор: сигналы двигались очень неуверенно. — Где вам была сделана трансплантация? — Их лица почти касались друг друга; на мгновение Мортон увидел, как что-то промелькнуло в глазах Кроуза. Потом они закрылись. — Имя, герр Кроуз. Только имя.
Слабый звук сорвался с губ Кроуза.
— Ромер. Вы когда-нибудь слышали о Густаве Ромере?
Глаза Кроуза резко распахнулись.
— Если слышали, просто кивните.
Кроуз издал слабый, придушенный звук:
— Нн…
Мортон придвинул ухо к запекшимся губам Кроуза. Тот издал какой-то звук, еще слабее первого. Сигналы на мониторе стали еще беспорядочнее. Красный огонек замигал над экраном. Когда по монитору пошла прямая непрерывная линия, вся команда медиков вернулась к кровати. Огонек больше не мигал.
— Надеюсь, вы отправили его туда счастливым — туда, где он сейчас, — сказал врач.
— Я так и не смог ничего узнать, — пробормотал Мортон, отворачиваясь, когда сестра мягким движением прикрыла Кроузу глаза.
Пытался ли Кроуз сказать, что не знал Густава Ромера? Или что-то другое?
Глава 10
Хотя было всего около десяти вечера, ресторан оказался в их полном распоряжении — Мадам уже забыла, как рано шведы ужинают. Секунду назад пара, сидевшая на другом конце зала, тихо, как молящиеся в церкви, поднялась из-за своего освещенного свечами столика.