Его голос звучал все тише, дыхание прерывалось.
— Что он говорит? — шептал мне над ухом Жак.
— Тише, он умирает…
— Но разве мы не можем ничего сделать?
— Ничего…
Губы незнакомца зашевелились, но голоса уже почти не было слышно. Я склонился к самому его лицу, стараясь понять последние слова.
— …Новый человек, обещай мне рассказать людям… о погибшей стране… Найди камни ее городов… Они не могли… исчезнуть бесследно… Пусть легенда станет истиной…
— Обещаю, — сказал я.
— И еще… Этой ночью… звездный корабль… потерпел аварию при посадке… Он теперь… на дне океана… Я покинул его, когда он тонул… Волны выбросили на этот берег… Я рад… встретил вас… Предай мое тело… океану… Пусть покоится… там… где все…
Самых последних слов я уже не разобрал.
Я стал на колени возле него, хотел сотворить молитву и понял, что она не нужна. Я чувствовал, что щеки мои мокры от слез, и не стыдился этого.
Умирающий шевельнулся. Голос его снова обрел силу:
— Люди новой Земли, где вы? Я не вижу вас… Протяните мне ваши руки… Вот так… Ухожу… Прощайте…
В это мгновение произошло нечто непостижимое: словно электрические искры пронизали мое тело и вереницы удивительных образов и картин замелькали перед глазами, как в стремительном, бешено вращающемся калейдоскопе. Огромные солнечные города, домадворцы из белого мрамора в кружеве ажурных колонн, арок и орнаментов, высокие башни, похожие на усеченные пирамиды. Синие волны плещут в белые мраморные ступени и колеблют стройные тела невиданных легких кораблей. Толпы высоких мускулистых мужчин и прекрасных златовласых женщин в праздничных пурпурных одеждах спускаются по широким белоколонным лестницам. В мрачных подземельях, возле удивительных машин медленно движутся суровые седые люди с пронзительными властными глазами. Длинный заостренный цилиндр нацелен в синеву неба. Море людских голов… Все взгляды устремлены куда-то в одну точку. Вспышка ослепительного пламени — и плывет на недосягаемой глубине похожая на гигантскую карту страна, сжатая рамой голубых морей. На ней темные пятна городов и нити дорог, зелень полей и снеговые шапки высоких гор. И вот уже сменила все чернота звездного неба, вздрагивают светящиеся указатели бесчисленных приборов… Два ряда дверей в длинном светлом коридоре. Маленькая комната с черным прямоугольником окна. За окном ночь и неправдоподобно яркие звезды. Юное женское лицо склоняется совсем близко. Нежные губы раскрываются и что-то шепчут. Как оно прекрасно, это видение… И опять несутся вереницы картин, сменяющих друг друга в головокружительном водовороте. Багровая заря освещает уродливые развалины. Бесконечная пустыня вокруг. Песчаные вихри заносят высохшие леса мертвых деревьев. Огромными воронками изуродована поверхность планеты, залитая голубоватым светом двух незаходящих солнц. Скорбные фигуры в темных плащах одна за другой скрываются в цилиндрическом корпусе звездолета. Задвигается тяжелая дверь, и снова чернота неба и звезды. Они начинают двигаться, движутся все быстрее, превращаются в сверкающие лучи голубого пламени, глаза ломит от их нестерпимого блеска, а они горят все светлее, все ярче. Чье-то лицо появляется в этом море света. Оно приближается… Я узнаю ее… Это она…
И вдруг все сразу исчезает. Я открываю глаза. Скалы громоздятся над узкой кромкой берега. Лениво плещут зеленоватые волны. Незнакомец кажется спящим. Я осторожно опускаю на песок его руку. Она холодна как мрамор. Это рука мертвеца.
Я смотрю на Жака. Он сидит неподвижно. Его глаза широко раскрыты. Я осторожно касаюсь его плеча. Он оборачивается.
— Ты видел? — спрашиваю я.
Он молча кивает.
— А понял?
— Конечно. Это была его жизнь…
На этом обрывается рукопись дона Антонио Сальватора ди Ривера, которому довелось встретить и проводить в последний путь последнего человека Атлантиды.
Через несколько дней мы вместе с начальником экспедиции торопливо шагали по тенистой набережной Порто-Альтэ. Наша шхуна уже стояла готовая к отплытию.
Тяжелые двери музея оказались запертыми. Я постучал, но никто не отозвался. Мы принялись барабанить что есть духу. На стук откуда-то из глубины парка вылез сгорбленный седой старикашка в вязаном колпаке, старой вельветовой куртке и потертых кожаных штанах. Его желтое лицо, все изборожденное сетью морщин, было похоже на перепеченное яблоко.
— Закрыто, — прошепелявил он беззубым ртом и повернулся, чтобы уйти.