— На месторождении урана… Я забыл сказать об этом.
— Какова их протяженность?
— Очень большая.
— Сеть выработок строго геометризирована?
— Да. Все ходы пересекаются под прямыми углами. Но, простите, откуда вы знаете?
— В прошлом году подобные выработки были обнаружены нашими предшественниками близ станции Лазарев. Сейчас результаты их исследований, по-видимому, уже опубликованы.
Лоу тяжело вздохнул.
— Жаль, что покойный Стонор не знал об этом.
— К сожалению, и мы не знали о вашей находке. Мы сообщили бы вам все наши данные.
— Господин Вериадзе, — вмешался Жиро, — а как вы и ваши товарищи объясняете… э-э… как бы это сказать… откуда взялись эти удивительные выработки?
— Есть несколько точек зрения на этот вопрос. Вероятно, на него легче будет ответить после того, как мы осмотрим вашу находку. У нас общая длина выработок невелика, они сильно испорчены льдом и, пожалуй, заброшены очень давно. Кстати, и само месторождение тория, на котором они пройдены, в значительной степени выработано. Позвольте еще вопрос, господин Лоу. Как вы считаете: эти загадочные существа, с которыми вы столкнулись, обитают в подземных выработках?
— Во всяком случае заходят туда. Факты, о которых я вам рассказывал, говорят сами за себя.
— Остается четыре часа светлого времени, — пробасил Белов, отодвигая недопитый стакан. — Анкету можно продолжить в самолете.
— Откуда вы думаете начать поиски? — спросил Вериадзе, вставая.
— В ту ночь ураган дул с юго-востока, — сказал Лоу. — Сани могло угнать на северо-запад, в сторону океана. Мне кажется, следует лететь к побережью.
— В какую сторону от вашей станции находятся древние выработки?
— Шесть километров к западу.
Вериадзе задумался.
— Считаю, — сказал он наконец, — что поиски следует все-таки начать с юго-восточного направления. Пусть вам не покажется это странным, господа. Хотя ветер дул именно с юго-востока, через четыре или пять часов после того, как с господином Расселом произошло несчастье, сани, по-видимому, находились значительно юго-восточнее вашей станции. Наши радисты не могли ошибиться. Сигнал бедствия был получен именно оттуда. А никто, кроме господина Рассела, этот сигнал подать не мог.
— Но это было давно.
— Около трех суток назад. Однако других сведений у нас нет.
— Хорошо, попробуем начать с юго-востока, — согласился Лоу.
— Надо, чтобы кто-нибудь из остающихся не отходил от передатчика. Могу оставить здесь для помощи одного из механиков. Самолет будет держать постоянную связь с Большой кабиной и со станцией Лазарев… Через три с половиной часа мы возвратимся.
Ровно через три с половиной часа, с последними лучами солнца, самолет Белова подрулил к Большой кабине.
Пока укрепляли самолет с подветренной стороны снегового купола, Вериадзе и Белов успели перекинуться несколькими фразами.
— Следов аэросаней мы не нашли, — сказал Вериадзе в ответ на вопрос профессора, — но видели кое-что очень интересное. Возможно, что ты окажешься прав… Вечером Лобов проявит фотопленку, попробуем разобраться. А что нового у тебя?
— Геодезист очень плох. Но надежда есть. Все было бы гораздо проще, если бы начать лечение раньше. Впрочем, этот Жиро молодец. Хоть он, кажется, и алкоголик, но талантливый врач. Он сделал все, что было в его силах, и даже больше. Если бы не он, поляк умер бы несколько дней назад.
— Видел ты тело их начальника?
— Да. Он убит каким-то неизвестным мне разрядом огромной мощности. Ткани совершенно разрушены, однако, по некоторым признакам, разряд, вероятно, был холодный.
— Значит, действительно убийство.
— Но совершенное не человеческими руками.
— Уверен?
— Абсолютно. Паралич геодезиста вызван подобным же разрядом, но гораздо меньшей мощности…
Договорившись о порядке дежурств, все, кроме Лобова, спустились в салон Большой кабины. Летчик остался в самолете проявлять снятый фильм.
Жиро захотел блеснуть своими кулинарными талантами и приготовил к ужину изысканный набор французских блюд. Впрочем, ужин прошел в молчании. За тонкой перегородкой лежало на грани жизни и смерти неподвижное тело Ковальского. Белов дважды во время ужина поднимался из-за стола и исчезал в кабине геодезиста. А в темном ангаре ждал погребения изуродованный труп Стонора.
После ужина Лобов принес проявленный фильм. Все склонились над ним.
— Вот узор на снегу, — сказал Вериадзе, — нечто вроде огромной плоской, очень правильной воронки с отверстием посредине. Диаметр воронки более двухсот метров. Это почти в пятистах километрах отсюда. Любопытно, что сигнал бедствия, о котором я вам говорил, был послан примерно отсюда. Посмотрите, как глубок центральный канал. Дна его не видно, хотя мы и пролетели над ним почти на бреющем полете.