Миша, Адгур и Друг сидели на берегу моря. Закат был так красив, что ребята совершенно забыли о горячем споре, который только что вели между собой: можно ли считать Адгура настоящим исследователем или нет. Они молчали.
А солнце всё спускалось и спускалось. Вот над морем осталась только половинка его, потом четвертушка и, наконец, кусочек, ну право же, никак не толще лимонной корочки. И вдруг солнце скрылось целиком, уколов на прощание глаз зелёной точкой-булавочкой. И сейчас же весь мир — горы, море, берег, лица ребят — стал скучным, серым, мёртвым.
И тут Миша вспомнил, что спор-то, ещё не закончен!
— Тоже мне учёный! Решил, что магнитная стрелка будет отклоняться на золото. А того не знает, что она только на железо реагирует.
— Ну и пусть себе реагирует. А только грот открыл я, а не ты!
— Ты же клад искал, а грот нашёл случайно, так что это не считается. Так каждый станет считать себя учёным!
— Ну и что ж, что клад?
— Вот и выходит, что ты не первооткрыватель, а первокладокопатель. На худой конец, спросил бы у Ленки, она бы тебе объяснила, отклоняется ли магнитная стрелка на золото или нет.
Адгур со злостью швырнул камень в море и ответил:
— Ну, а как по-твоему, стрелка на железо реагирует?
— Реагирует. А что?
— А джихи уже знали железо?
— Пал Палыч говорит, что, возможно, знали. На заре железного века железо считалось драгоценным камнем. И из него делали всякие украшения.
— Могли джихи засунуть железки в свой клад, раз они драгоценные?
— Ну, могли, а что?
— А то, что железки и притянули бы стрелку. Поняла твоя учёная голова?
— Ишь ты, какой хитрый… Да только ты это сейчас придумал. А тогда ты рассчитывал, что золото и брильянты притянут стрелку.
— Скажешь тоже — брильянты…
— И вообще, если хочешь знать, ни один порядочный исследователь не станет связываться с кладами. Это мальчишки клады ищут — вроде тебя и Тома Сойера. А археологи обнаруживают захоронения древних монет. Понял?
— Завидуешь, да? — И, хотя Адгур сказал это самым ядовитым и противным тоном, было видно, что доводы Миши задели его за живое.
— Очень мне нужно завидовать. Подумаешь… Так и Дружок мог бы грот открыть.
— Что же не открыл?
— Потому что ты раньше его в пещеру забрался. И открыл бы, если бы не ты.
— Загибаешь!
— А вот и не загибаю! Ты не знаешь моего Друга. Да я его так выдрессирую! Он что хочешь найдёт, не только пещеры. Скажу: «Ищи джихов, Друг!» — и он найдёт. Он у меня знаешь какой умный!
В ответ на эти слова Адгур согнул указательный палец и поднёс его к носу друга, что значило: «Довольно загибать-то. Всё равно никто не поверит».
Миша и сам понимал, что он немного заврался. Известны собаки-разведчики, известны собаки-охотники. Сенбернары, например, спасают людей, замерзающих в горах. Собаки-водолазы — утопающих. А вот слыхал ли кто о собаках-археологах? Нет, не слыхал. Конечно, самое разумное было бы дунуть на согнутый палец Адгура, а потом разогнуть его, что означало бы: «Ну и увлёкся немного! Ну и подзагнул немного. Так что же из этого? А с тобой разве так не бывает?» — и всё бы на этом кончилось. Но Миша не дунул на палец Адгура и не разогнул его. Вместо этого он ответил с вызовом:
— Спорим?
— Спорим! А на что? Давай на спиннинг.
— Хорошо.
— Если за две недели Друг не найдёт ни одной джиховской стоянки, то ты мне отдашь свой спиннинг, а если найдёт, то…
— …то ты мне отдашь свой знаменитый нож.
Так было заключено пари, которому суждено было сыграть историческую роль в развитии местной археологии.
Придя домой, Миша сейчас же занялся воспитанием Друга. Конечно, он понимал, что вряд ли собаку можно приучить к археологии, но, с другой стороны, Друг ведь такой умный пёс. Он сам, по своему почину, помогает приносить дрова из сарая. Каждый день приходит к концу занятий к школьным воротам, чтобы вместе с Мишей идти домой. И вещи он любит искать. Скажешь: «Ищи тапочки, Друг!» — и он весь дом обшарит, а тапочки найдёт и принесёт. И команду «ищи маму» тоже знает. А вдруг у него откроются археологические способности? Ведь тогда можно будет вывести новую породу собак — собак-археологов. И Пал Палыч как-то намекал, что собаки интересуются раскопками.