Скоро появился Арсен. Он вошёл большими шагами и поднял руку, чтобы установить тишину. Вид у него был самый неприступный, и всем стало ясно: сегодня предстоит не безобидная беседа, а здоровый нагоняй. Держись, двоечники!
Просто удивительно, как сильно меняются некоторые люди! В прошлом году Арсен был парень как парень. Когда он приезжал в совхоз с адлерской школьной футбольной командой, то играл правого нападающего, спорил наравне со всеми, и его можно было хлопнуть по плечу, как любого другого паренька. А теперь — куда там! Едва стал пионервожатым, а уж корчит из себя чуть ли не директора. А если назовёшь «Арсеном», то обязательно поправит: «Кому Арсен, а тебе Арсений Сергеевич!..» А какой он Арсений Сергеевич, если десятилетку только год назад окончил?
— Я собрал нас сегодня, — сказал Арсен, — чтобы обсудить двойку и недопустимое поведение пионера Джикирбы Адгура. Джикирба Адгур, встань, когда тебя обсуждают!
Голос Арсена звучал по-учительски — не ослушаешься. Адгур поднялся, смущённо улыбнулся, оглядел ребят, насупился.
— Объясни отряду, как ты стал двоечником и когда собираешься ликвидировать свою двойку по географии?
Адгур стоял, накручивая на палец правой руки рукав левой, а когда ловил на себе взгляд какого-нибудь приятеля, то морщил нос и подмаргивал.
— Ну? Отряд ждёт твоего ответа.
Адгур набрал было в грудь воздуха, чтобы выпалить первое, что взбредёт в голову, но Арсен перебил его:
— Расскажи, как ты схватил двойку по географии.
Адгур выпустил из груди воздух и ничего не ответил. Не скажешь же, что она получилась из-за шестигранного карандаша. Как-то на уроке Зои Николаевны Адгур стал вспоминать, как он ловил бычков в Псоу. Перед глазами его долго покачивался красно-синий поплавок, покачивался, покачивался, а потом исчез. И тут Адгур заснул, да так крепко, что клюнул носом в парту.
Конечно, Зоя Николаевна затянула своё: «Да ты дезорганизатор, да ты не уважаешь учителя, если спишь на уроке, да ты не любишь географию…» Пока Зоя Николаевна отчитывала Адгура, Адгур припомнил, что ещё в начале урока он уронил карандаш. Он нащупал ногой под партой карандаш и стал подтягивать его к себе, тут обнаружилось, что если катать по полу шестигранный карандаш, то получается препротивный звук.
Адгур так увлёкся этим занятием, что не заметил, как Зоя Николаевна замолчала и на щеках её стали наливаться красные пятна-помидорины. Зоя Николаевна наговорила тогда много жалких слов — вот, мол, она здесь недавно, и поэтому ребята с ней не считаются и нарочно хулиганят, чтобы сжить со света; что она всё расскажет директору Леониду Петровичу и завучу Вере Ивановне тоже всё расскажет. Потом она потребовала, чтобы Адгур вышел и показал на карте притоки Днепра.
Адгур прекрасно знал притоки Днепра, но он начал перечислять их не с севера, как положено, а с середины — с Псла. В другое бы время Зоя Николаевна не обратила на это никакого внимания, но на этот раз она влепила Адгуру двойку, потому что она совсем ещё неопытная учительница и воображает, что если она оставит какой-нибудь проступок без наказания, то её никто уважать не будет.
Мог ли после этого Адгур отвечать ей на пятёрку? Конечно, не мог. Такой уж у него характер: когда несправедливо нападают, то у него в сердце образуется упрямство и он молчит и ничего с собой поделать не может.
Точно так же получилось и сейчас. Чем больше хмурился и наседал Арсен, тем упорнее отмалчивался Адгур.
— Хорошо! — воскликнул Арсен. — Если Джикирба решил играть в молчанку, то я сообщу отряду о других его художествах. На днях Джикирба ехал в Адлер на автобусе. С ним был его закадычный друг и приятель Капелюшников Михаил. Капелюшников Михаил, был ты с ним?
— Был! — с гордостью заявил Миша.
Сейчас ему даже хотелось, чтобы и ему влетело от Арсена. Пусть ребята не воображают, что его милуют потому, что у него мама учительница, и к тому же завуч.
— Билет ты брал?
— Брал, — уже без всякого энтузиазма ответил Миша. Кому приятно сознаваться, что ты ехал с билетом, как какой-нибудь пай-мальчик, когда твой приятель так здорово разыграл и девушку, и контролёра, и всю публику.