Баженов кивнул. Он слушал очень внимательно.
— От командира передового отряда дивизии Бутейко, у которой наибольший темп продвижения, уже пять часов нет никаких сведений. Это недопустимо. Два часа назад Бутейко послал туда своего офицера-оперативника с рацией, но до сих пор нет сведений и от этого офицера. Я послал к передовому отряду наш штабной самолет ПО-2, но его сбил «мессер». Поэтому для выяснения обстановки, для связи и для выполнения других заданий я решил послать группу офицеров штарма на радиоавтобусе — Андронидзе из разведывательного, Помяловский из инженерного. Оба занимаются изучением опыта войны. Ты возглавишь эту группу. Комдив Бутейко извещен об этом моем решении.
Коломиец остановился против Баженова и сказал тихо, глядя ему в глаза:
— Действуй от моего имени. Не позволяй ввязываться в бой там, где надо обходить, прорываться к Днепру. Обстановка требует решительных, быстрых и смелых действий. Если надо отстранить командира отряда — радируй мне. Сегодня к вечеру отряд должен выйти к Днепру, а ночью форсировать. Он действует (и это — ось твоего движения) в направлении Ефимовка, Комиссаровка, Самойловка, Очеретяное, Песчаное, Лозняки, Бережаны. — Карандаш начальника штаба пересек указанные деревни и уперся в Днепр. — Теперешним кодом пользоваться запрещаю. Получишь у Винникова новую таблицу и карту, кодированную только для связи штабарма с тобой. Подробные донесения отправляй шифровкой, для чего с тобой поедет шифровальщик. При нем будет автоматчик. Автомат у тебя есть?
— Автомата нет.
— Возьми трофейный, из имеющихся у Сысоева. Позаботься, чтобы у офицеров были с собой автоматы и гранаты. Оперативную сводку на карту нанеси условно. Не записывай ничего, что касается наших войск. Донесения высылай: первое — когда выедешь к Ефимовке, а затем — в зависимости от обстановки, но не реже одного в час. Сообщай данные опроса пленных, особенно все, что касается укреплений и частей на правом берегу. Узнавай о новом оружии, которое гитлеровцы грозятся применить. Действуй смело, но головы не теряй. Когда достигнешь берега Днепре, разведай, где есть лодки, и сообщи — где, сколько. Наши тяжелые понтонные парки еще на подходе, а надо форсировать с ходу. Повторяю, действуй от моего имени, пусть форсируют наступление. Направление главного удара, а значит, и ввод резерва, зависит, в частности, от того, какой передовой отряд первым создаст предмостное укрепление, закрепится на правом берегу. У твоего передового отряда есть для этого все возможности.
Начштаба так и сказал: «У твоего».
— Перед выездом уточни обстановку у оперативного дежурного. Справишься?
— Постараюсь!
Глаза у Коломийца сузились, губы на секунду сжались.
— Что за невоенный ответ? Послал бы кого-либо другого, да все оперативники уже в войсках и я хочу знать чего ты стоишь. Сысоев должен ехать с командующим. Да ему и нельзя находиться в боевых порядках. Помни, ты отвечаешь за подчиненных тебе офицеров.
— Справлюсь, товарищ полковник, — энергично сказал Баженов и, заметив недоверчивый взгляд, повторил: — Есть, выполнить ваше приказание!
— Действуй!
Обратно Баженов почти бежал. Когда он сообщил Сысоеву о полученном задании и попросил трофейный автомат, лицо его было таким возбужденно счастливым, что Сысоев счел нужным ему сказать:
— Не уподобляйтесь Пете Ростову. Главное для вас — не геройски умереть, а отлично выполнить боевое задание. С вами едет майор Андронидзе из разведотдела. Это опытный офицер. Советуйтесь с ним.
— Конечно, буду советоваться.
— Главное в вашем боевом задании — изучить опыт боевых действий передового отряда. Понятно? Это и будет первая ваша тема, и, конечно, особое внимание обращайте на все, что касается нового оружия врага. Расспрашивайте пленных. Расспрашивайте наших офицеров и солдат. Сами осматривайте и описывайте необычные ранения, повреждения боевой техники. Даже если это будут единичные случаи. Если надо будет — захватывайте образцы. Умно рискуйте. Если повезете образцы — поосторожнее. Помните о Курилко. Надо будет — вызывайте самолет. Умеете обращаться с немецким автоматом?
— На курсах мы изучали все образцы оружия противника.
— Гранаты лучше взять наши, я дам свои. А сейчас — поспешите. Я не хиромант, но у выезда из села вас может встретить начштаба.
Он подал Баженову автомат и пять магазинов к нему, дал бинокль и гранаты.
— Сухой паек, еда и все остальное — уже в радиоавтобусе. Минуту. У меня еще личная просьба. — Сысоев болезненно сморщился, помолчал. — На вашем пути находится село Очеретяное. Будете там — узнайте, не живет ли в доме учителя Вовк его дочь Елена с сыном… жена моя и сын. Владик. Сначала войны — ни писем, ни весточки…
— Непременно разузнаю, — горячо отозвался Баженов.
— В конце радиосводки — три слова: «Сысоеву — обнаружил порядке»… или «Сысоеву— не обнаружил». Все! А сейчас — бегом к дежурке.
Баженов бросился к дверям.
— Помните! При стрельбе длинными очередями автомат ведет вправо!
Разноцветный, как цирковой фургон, тяжелый автобус — радиостанция на трех парах колес, сильно кренясь то вправо, то влево, мчался по фронтовой дороге. На обочинах, почти через каждые двести метров, кучками лежали немецкие противотанковые мины. По рыхлым впадинам на дороге можно было видеть, откуда они вынуты. Дорога была минирована с немецкой педантичностью, и это позволяло с той же точностью ее разминировать.
Радиоавтобус проезжал через сожженные села, где на дымящихся пепелищах торчали оголенные белые печи. Часто встречались опрокинутые машины, разбитые повозки, убитые лошади, ящики с гильзами от снарядов, кое-где валялись трупы гитлеровцев. Черно-зеленые немецкие орудия, брошенные на огневых позициях, все еще целились на восток.
Юрий Баженов сидел рядом с шофером и смотрел вперед. На шее висел бинокль. Правой рукой он придерживал автомат на коленях, а левой держал на автомате планшетку с картой, на которую то и дело поглядывал.
Сначала за «воздухом» наблюдали из автобуса, для чего заднюю дверь держали открытой. Но за машиной вихрилось густое облако пыли, и радисты закрыли дверь.
Заслышав гул самолета, Баженов приоткрывал дверцу и высовывался. Время от времени он нетерпеливо спрашивал шофера:
— Ты что, молоко везешь?.. Ползешь, как черепаха… Что, газовать разучился?
Еще в начале пути немногословный сибиряк объяснил, что машина тяжелая, перегруженная, а рессоры мягкие, и потому нельзя быстро ехать по такой дороге. На все дальнейшие замечания и уговоры, именно уговоры, а не приказания, шофер упорно отмалчивался и лишь недоуменно, искоса, взглядывал на чрезмерно ретивого лейтенанта.
Когда же лейтенант разъярился и приказал:
— Жми на всю железку, а то сам сяду за баранку, — шофер погнал.
Дорога была сухая и сильно выщербленная. На ухабах, выбоинах, неровно засыпанных воронках машину подбрасывало и кренило с бока на бок. Потом она натужно выпрямлялась и так подпрыгивала, что Баженов, как ни упирался ногами, неизменно ударялся головой о крышу кабины. В стенку застучали, и майор из разведотдела попросил «от имени радистов» ехать потише.
Баженов выругал «чертовы рессоры», приказал сбавить ход и замолчал огорченный.
Вскоре догнали стрелковый батальон. Он шел в колонне. Навстречу ехала санитарная машина. За всю дорогу одна «Не слишком кровопролитные бои», — решил Баженов.
Вот и развилка дорог. На обочине — куча немецких противотанковых мин. Окопчик. Несколько трупов гитлеровцев без шинелей и сапог. Противотанковое орудие с задранным в небо стволом, опрокинутый немецкий пулемет с треногой.
Снова ехали по задымленным полям и перелескам. День был теплый, сухой, не ветреный. Баженов невольно подумал что лучшую погоду для охоты на вальдшнепов трудно себе представить, и усмехнулся своей мысли.