— Распишись, Сысоев, — приказал Коломиец.
Сысоев прочел шифровку, поставил свою подпись.
— В войсках я уже слышал разговоры о каком-то новом сверхмощном немецком оружии, — задумчиво произнес он. — Якобы при поражении им у человека все «лопается в груди» и глаза вытекают.
— Это из немецкой листовки, — проговорил Орленков.
— Мне кажется, это посерьезнее и опаснее самого оружия, — сказал Сысоев.
— Строго между нами, — начал командарм, затем, помолчав, сказал: — Впрочем… — опять замолчал, встал, подошел к майору вплотную. — Мой тебе приказ — сделай все, чтобы своевременно разузнать об этом новом оружии, которое собираются использовать или уже испытывают фашисты на нашем участке фронта. Разрешаю тебе знакомиться со всеми шифровками сверху.
— будет выполнено! — обещал Сысоев и, подождав, не добавит ли командующий еще что-нибудь, сказал:
— Я слышал, что на нашем участке спецгруппа, прибывшая из тыла, удачно испытывала новейшие образцы нашего оружия. В дальнейшем, если эти испытания будут проводиться на фронте нашей армии, разрешите мне принимать в них участие, товарищ командующий!
— Доложи Северцеву, от кого ты это слышал, — зло сказал начштаба.
Командарм поморщился.
— Я слышал от бойцов, на участке которых проходило испытание, — спокойно парировал Сысоев. — Ведь толком они ничего не знают, говорят: «Ну и дали фрицам жизни!». Об этом доложить?
— Можешь не докладывать, — сказал командарм. — Но поверь: нельзя тебе, Сысоев, участвовать в испытании новейшего оружия. Когда его примут на вооружение и мы его получим, обещаю тебе: ты первый будешь изучать опыт его применения. А сейчас занимайся делом, которое тебе поручено: старайся побольше узнать об оружии врага.
Командарм прошелся по комнате, вплотную подошел к Сысоеву и тихо спросил:
— Ты понял меня?
— Так точно! — отозвался Сысоев так же тихо и, оценив обстановку как благоприятную для «наступления», еще тише попросил, в связи с важностью задачи, выделить «виллис» и два мотоцикла в распоряжение своего отделения по изучению опыта войны.
— А не выделить ли в твое личное распоряжение и тройку самолетов? — саркастически спросил Коломиец, опасаясь как бы командующий не расщедрился за счет других отделов и управлений штаба.
— Тройку не надо, но хоть бы один ПО-2! — подхватил Сысоев, игнорируя сарказм Коломийца.
— Будет вам! — сказал командующий. — Дадим тебе «виллис» и два мотоцикла, на большее не надейся. Выделишь из резерва, — это было сказано начальнику штаба. — Отбирая офицеров резерва, — повернулся командующий снова к Сысоеву, — ты будешь знакомиться с их знаниями. Погоняй их как следует, а мне потом доложишь, что они знают и на что годятся. Военный совет армии получил тревожные сигналы об упрощенчестве в боевой подготовке войск. Я понимаю, что несколько часов — срок невелик. Но прежде чем посылать комиссию для проверки, хотел бы я иметь представление, хоть в общих чертах, понимаешь?
— Будет исполнено!
— У тебя есть еще что-нибудь ко мне? Сысоев кратко доложил о двух полицаях, задержанных в расположении штаба, о недостаточной маскировке наших людей и техники в селе.
Наконец его отпустили.
На обратном пути он старался догадаться, о чем же это умолчал командарм, но так и не догадался.
В дежурке Сысоева ждал мотоциклист, доставивший офицерскую сумку Курилко. В ней оказались не только взятые Курилко немецкие материалы, но и странички, исписанные его карандашом. Это были показания раненого гитлеровского офицера. Курилко выполнил задание и уточнил глубинную тактику гитлеровской поисковой группы «Олень». Сысоев подумал: не из этой ли группы появился наводчик бомбардировщика? Но сразу же отбросил эту мысль.
Он послал «виллис» в отдел кадров за майором Быхаловым и вызвал Винникова, чтобы передать ему дежурство.
Командир запасного полка принял Сысоева в кабинете. Это был тучный человек с багровыми прожилками на лице и до того багровым носом, что Сысоев невольно понюхал, не пахнет ли в воздухе спиртным. Здесь же находился невысокий молодой майор с розовым лицом и очень хорошенькая девушка — младший лейтенант.
Сысоев назвал себя. Оказывается, его ждали.
— Все офицеры резерва собраны, — сказал комполка, — но вот младший лейтенант Дорохова предупреждает, что горячее остывает и теряет вкус. Впрочем, для вкуса у нас найдется кое-что, после чего, говорят, легче работается. Да и после дороги не мешает…
— Не мешает! — как эхо подтвердил майор из отдела кадров, раскладывая папки на столе.
Сысоев заявил, что плотно поел перед поездкой, не рассчитывая на угощение. Личные дела рекомендованных отделом кадров офицеров резерва он просмотрит потом. А сейчас он просит представить его офицерам резерва, раз уж их собрали, как прибывшего для проведения командирских учений.
Вышли во двор.
Раздалась команда «смирно», и старший по званию, подполковник, доложил комполка, что по его приказанию офицеры резерва построены.
— Сейчас, — сказал Сысоев после церемониала приветствий и представления — мы проведем часовые занятия на местности и с картами. Командиром сводного отряда назначаю вас, товарищ подполковник; как ваша фамилия?
— Подполковник Овсюгов. Веду занятия с офицерами.
В списке кандидатов отдела кадров Овсюгов значился первым.
Выше среднего роста, худощавый, скуластый, с обветренными впалыми щеками, приподнятыми, как бы слегка вывернутыми ноздрями и недобрым взглядом, он производил впечатление решительного, но своевольного человека.
— Прежде чем начать занятия, — сказал Сысоев, — пусть те, кто недавно прибыл из госпиталя и не успел как следует усвоить новый устав, выйдут из строя. Из первой шеренги — три шага вперед, из второй — три назад, шагом марш!
Никто не вышел.
Удивленно и недоверчиво улыбаясь, Сысоев поднял брови и покачал головой.
— Обстрелянные! — донеслось из рядов.
— Отправляйте скорее на передовую! Отбирайте!
— Кто ж это вам доложил, что я буду отбирать?
Офицеры засмеялись. Сысоев тоже засмеялся, хоть ему и не слишком понравилась такая сверхосведомленность «Солдатское радио» — результат наблюдательности бывалых. А тут? Дорохова? Или из отдела кадров?
— Так на какие же должности, товарищ майор, будете отбирать? — в голосе Овсюгова звучала тревога. — Надеюсь, не в тыловики? Я лично симпатий к тылу и тыловикам не питаю, за исключением тех, кто носит локоны. Я боевой командир, прошу учесть это при назначении.
Сысоев окинул взглядом собравшихся.
— Мне поручили провести с вами занятия, — начал он, — и выяснить, как вы умеете организовывать, планировать бой, управлять в бою в соответствии с новыми уставами. Знаю: среди вас много опытных людей, прошедших большую школу войны…
Сысоев пошел перед строем офицеров, всматриваясь в лица, встречая смелые и требовательные взгляды, но видел и опущенные глаза.
— Вот я и попрошу вас, товарищ подполковник, — обратился он к Овсюгову, — объяснить товарищам офицерам, сколько, например, нужно боеприпасов и где их нужно разместить, чтобы оборонять рубеж в течение одних суток, прикрывая отход своих войск. Подход противника — к утру завтрашнего дня. У вас в запасе двадцать четыре часа. Изложите свое решение, диктуемое задачами тыла и боевых факторов.
Все ждали. Подполковник сопел, раздувая ноздри.
— А что мне решать? Я прикажу помощнику по тылу подготовить данные, — подполковник неловко хохотнул.
— Прошу, товарищ лейтенант, ответить на заданный подполковнику вопрос, — обратился Сысоев к левофланговому.
Лейтенант басовито, стараясь говорить громко и лаконично, начал:
— Лейтенант Баженов! Полагая, что за день придется отбить до шести атак противника, и считая на отражение каждой атаки по половине боекомплекта, с тем чтобы на поражаемый метр падало не менее пяти пуль и осколков, необходимо иметь два с половиной — три боекомплекта. Решаю — на переднем крае иметь на единицу оружия один БК, на ротном патронном пункте — пол-БК, на батальонном — один БК.
— Совершенно правильно, — похвалил Сысоев, разглядывая этого лейтенанта, человека не первой молодости, с небольшими усами, и не умея определить — новичок ли он или давно воюет. — Почему вы, товарищ лейтенант, были разжалованы?