– И все-таки там что-то живое, Лу, – неожиданно заявил Шуйски.
– Заткнись, Нат, прошу тебя – заткнись, – перейдя на шепот, сказал Броун и покосился на дверь. – И вообще, – продолжил он уже спокойнее, – это могут быть какие-то сошедшие с ума военные машины. У них, например, могло отказать управление, и теперь их реакторы понемногу выбрасывают тепло наружу.
– Зачем управлению прятать в пустыне какие-то поломавшиеся железяки, Лу? И потом, я чувствую, что это не машины…
– Как собака, что ли? – усмехнулся Броун.
– Не знаю. Наверное… – совершенно серьезно ответил Шуйски. – Это что-то живое, Лу.
6
Руководитель и автор проекта доктор Фонтен внимательно прочитал докладную агента Нильса, затем поднял глаза на бригадира специальной полиции Хаско, который отвечал за безопасность доставки:
– Как это понимать, майор? Откуда какой-то десантник мог получить эту информацию?
– Это для меня также неожиданно, сэр. Десантный транспорт прибыл сюда раньше нас. И после нашего прибытия с ними никто не контактировал… Возможно, это просто случайность.
– Возможно, что так… Совсем недавно все средства массовой информации были просто охвачены эпидемией, связанной с захоронением принца Циркуса. Однако агент Нильс в своей докладной записке особо отмечает, что этот десантник сообщил о канале получения информации…
– Мы разберемся с этим, сэр, – пообещал бригадир Хаско.
– Разберитесь, и побыстрее. Мы должны быть защищены от любых случайностей. У меня все. Идите.
Хаско четко развернулся и вышел строевым шагом. Когда за ним закрылась дверь, доктор Фонтен перевел взгляд на своего помощника и спросил:
– Что плохого скажете мне вы, Руцбанн?
– Ну почему же сразу «плохого», сэр?
– Да потому, что вы здесь, на «геркулесе», все будто сговорились. – Доктор вышел из-за стола и, подойдя к герметичному аквариуму, постучал по нему пальцем. Золотые рыбки испуганно метнулись в гущу искусственных водорослей, подняв со дна частички мусора.
«Как же в таких аквариумах меняют воду? – подумал Фонтен. – Может, их разбивают?»
– Сегодня утром я говорил с адмиралом, – сообщил доктор. – И мне пришлось его заверить, что все идет по плану, хотя это не так. Я уже вынужден врать и оправдываться, как школьник…
– Но кто же знал, сэр, что они настолько нестабильны? – попытался поддержать шефа Руцбанн.
– Я должен был знать, Фредди, я… Ведь, руководствуясь именно моей теорией, военное ведомство пошло на такой шаг. А теперь оказывается, что объекты нестабильны, а я этого не предвидел…
Фонтен вернулся к столу и сел, подперев руками голову.
– Что говорят строители?
– Просят еще двенадцать часов. Они утверждают, что бетонная пена раньше попросту не встанет. То есть не наберет свою прочность.
– А что говорят наши теплофизики?
– К сожалению, ничего утешительного. Ситуацию можно держать под контролем еще часов шесть. Максимум – восемь, а потом…
– Что будет потом, я знаю без вас, Руцбанн, – оборвал помощника доктор Фонтен. Он замолчал, и в кабинете воцарилась тишина.
Руцбанн вздохнул и от нечего делать стал рассматривать стены.
Вот картина Фейта-младшего. Похоже, что подлинник. Вот книжная полка, где среди других стоят три тома «Прикладной психокинетики», написанные самим доктором Фонтеном. А вот гвоздь, который вбили прямо в пластиковую облицовку. Раньше на нем что-то висело, а теперь гвоздь остался сам по себе.
– Так… – произнес наконец Фонтен и резко поднялся. – Пойдемте, Руцбанн, я хочу лично взглянуть на объекты…
– Вы хотите посетить криобоксы?
– Да, именно это я намерен сделать.
– Едва ли это хорошая мысль, сэр. Ведь это небезопасно…
– Если мы потеряем контроль над образцами, дорогой Фредди, наши жизни и гроша ломаного не будут стоить. Да и бедному Ганнибалу тоже не поздоровится…
Делать было нечего, и Руцбанн пошел сопровождать шефа на технологический этаж. Там под многослойной теплоизоляционной защитой находился отсек термостатики.