В декабре 1893 года в «Пэлл мэлл газетт» появилась его первая критическая статья, посвященная методам управления британской колонией Золотой Берег. За ней вскоре последовали новые статьи — о Сенегале, Французской Гвинее, Габуне, Береге Слоновой Кости и Того; продиктованные искренним возмущением, статьи обратили на себя внимание, и ведущие английские газеты завязали отношения с молодым журналистом, а авторитет его в глазах владельцев компании, где он служил, поднялся настолько, что ему предложили возглавить представительство фирмы в Антверпене.
Обручившись с уроженкой Ливерпуля Мэри Флоренс Ричардсон, он натурализовался в Англии и стал называться на английский манер — Эдмондом Дином Морелем; под его статьями обычно стояли лишь три буквы — Э. Д. М., — и вскоре их автор стал известен в западно-европейской прессе как человек, перу которого присущи остроумие, проницательность, взволнованность, правдивость, точность, выдержка и мужество.
Случай, привлекший его внимание к Свободному государству Конго, еще свеж в его памяти, и внезапная сдержанность Вандервельде не может не задеть его за живое.
— В вашем докладе, месье, перечислялись вопросы, с которыми вы собираетесь обратиться к парламенту. Не претендуя на менторскую роль, я все же счел бы уместным указать, что эти вопросы кажутся мне слишком общими и что я предпочел бы прямое обращение к лицам, ответственным за определенные события в Конго, как более действенный метод.
— Несомненно, несомненно, — рассеянно поддакивает Вандервельде.
Морель добавляет:
— Я бы очень просил вас использовать при этом те сведения, которые я вам только что сообщил.
— А вы готовы публично засвидетельствовать правдивость вашей информации?
— В любое время.
— И доказать ее документально?
— Да.
— Гм, — неопределенно тянет Вандервельде.
Одновременно он бросает косой взгляд на рыжеволосого, который тотчас отодвигает свой стул и заявляет:
— Прошу прощения, господа! У меня куча дел. Вы остаетесь?
Вандервельде поднимается.
По пути к выходу из ресторана навстречу им попадается какой-то худощавый господин в темном костюме. Он приветствует Вандервельде кивком головы.
Рабочий трибун отвечает низким поклоном.
— Доверенное лицо его преосвященства нашего всемилостивейшего архиепископа Турнейского, — язвительно замечает рыжий редактор.
На удивленно-вопрошающий взгляд Мореля Вандервельде отвечает неопределенной улыбкой, за которой может скрываться и смущение и насмешка.
— Его преподобию, очевидно, легко прощается появление в столь мирском заведении, как этот ресторан, без сопровождающих лиц и соответствующего его сану облачения в том случае, если его преподобие обедает здесь по поручению его преосвященства с членами наблюдательных советов акционерных компаний, — продолжает рыжеволосый.
— Наблюдательных советов конголезских компаний, — замечает Вандервельде.
— Да, — соглашается редактор, — был бы мед, мух много нальнет.
И тихо, чтобы его мог слышать только Морель, замечает:
— Вот как выглядят люди, уже десятки лет посылающие в Конго своих миссионеров, чтобы проповедью слова божьего добиться того, чего не смогли сделать доставляемые вашими пароходами патроны.
Несмотря на огромные доходы, вытянутые Леопольдом II из Конго начиная с 1895 года, постоянные платежи за вновь приобретаемые пакеты акций поглощали все его средства, а бесконечные пиры и блестящий двор стоили дорого. Чтобы сколотить кругленькую сумму, необходимую для покрытия расходов по строительству загородного дворца, для приобретения парков и экипажей, тихоокеанских островов и картин, для многочисленных любовниц, которых надо щедро одаривать нарядами и драгоценностями, и для сооружения в столице Бельгии своего собственного памятника, нового дворца и полудюжины пышных зданий, он намеревался теперь выжать последние соки из своей личной колонии.
Поэтому норму сдачи каучука для туземцев в течение короткого срока невероятно взвинтили, увеличив ее в четыре, в шесть, а в некоторых провинциях даже в двенадцать раз и распространив закон о сдаче каучука на всех туземцев Конго — мужчин, женщин и детей — поголовно. При этом незначительно увеличили и долю белых агентов. Им была обещана прибавка к жалованью, а офицерам — производство в следующий чин в случае, если им удастся добиться превышения нормы по сбору каучука во вверенных им районах; в выборе средств для этого правительство Конго предоставило им «полную свободу».