Морель уточняет обстановку. Еще и еще раз просматривает документы, литературные источники, свои заметки, карты и таблицы и сравнивает основные данные.
А в эти дни в Южной Африке мультимиллионер Сесиль Роде, бывший премьер-министр Капской колонии, выгребает черные алмазы из песчаной почвы страны, завоеванной по его инициативе и названной его именем [Роде — Родезия. — Ред.]; по приказу фельдмаршала лорда Китченера, графа Хартумского, в интересах британской колониальной политики истребляются тысячи буров; германский кайзер разжигает у своих войск, отправляющихся на подавление боксерского восстания в Китае, жажду крови.
В это самое время некий журналист, вынужденный зарабатывать на жизнь службой в пароходной компании, объявляет из Ливерпуля крестовый поход за гуманность и чистоту совести.
Серия его статей под общим заголовком «Скандал в Конго» выходит анонимно на страницах лондонского «Спикера» и производит сенсацию. Депутаты палаты общин Мэл Уэйверс и сэр Чарльз Дайлк приглашают Мореля на секретное совещание.
— Чего вы, собственно, добиваетесь? — спрашивает его сэр Чарльз Дайлк. — Ведь одним лишь устранением старых порядков в Конго делу не поможешь.
— Необходимо ввести новую систему управления, основанную на современном принципе развития колониальной экономики, — убежденно возражает Морель.
— Как же вы себе представляете эту систему?
— С удовольствием объясню вам, сэр, как я понимаю этот современный принцип.
И Морель рассказывает, к каким выводам он пришел в результате многолетнего изучения и сопоставления различных материалов.
В противоположность тому методу, которым пользуются многие европейские государства при получении сырья из стран Экваториальной Африки, объявляя колонизуемую страну собственностью соответствующего европейского государства или финансовой группировки, используя рабский или плохо оплачиваемый труд туземцев и планомерно расхищая богатства страны, имеется второй метод, сущность которого заключается в том, что туземцы не лишаются прав собственности, а считаются свободными людьми, причем мероприятия правительственных органов помогают им освоить природные богатства страны, постепенно приближая ее к экономическому расцвету.
Вот этот-то метод и надо применить в Конго.
— Акционеры компании АБИР вряд ли разделят вашу точку зрения, — смеясь, возражает Дайлк.
— Почему бы им не понять, что гораздо выгоднее получать разумные и постоянные прибыли, чем максимальные, но кратковременные сверхприбыли?
Уэйверс иронически улыбается.
— Весьма расчетливый гуманизм.
— Меня волнует только судьба людей, сэр! Но приходится считаться и с инстинктами тех, от кого зависит претворение этих идей в жизнь.
Оба депутата обмениваются взглядами.
— Нам хочется заверить вас, — говорит Дайлк, — что в нашем лице вы располагаете союзниками, с интересом следящими за вашими усилиями, на поддержку которых в нужный момент вы вполне можете рассчитывать.
С того дня, когда Морель одержал победу над Джозефом Чемберленом, со времени того сражения на страницах газет, которое помешало министру по делам колоний, известному своей антипатией к французам, бросить британскую армию в Судан, это предложение было первым выражением готовности либералов на союз с ним.
На службе его встречают сдержанно.
Сэр Альфред Джонс ни словом не упоминает о серии статей, однако в течение последующих недель он постепенно все больше и больше ограничивает его служебные полномочия.
Морель понимает: ему не удастся сохранить за собой должность служащего фирмы, для которой кровь, пролитая конголезцами, оборачивается звонкой монетой.
Он отправляется в контору. И просит расчет.
10
К началу 1900 года Лотэр возвращается в Бому.
Белый мундир, украшенный майорскими знаками различия, плотно облегает его крупное, располневшее тело. За год отдыха его лицо приобрело нездоровую бледность. Вокруг рта образовалась усталая складка, а черные волосы, прежде такие густые, теперь коротко острижены и заметно поредели.
Он идет по раскаленным от солнца пыльным улицам в сопровождении секретаря: наблюдательный совет «Анверсуаз» после недавно проведенных перевыборов позаботился о том, чтобы у него был помощник.
Не удостаивая взглядом одетых в лохмотья чернокожих, которые толпились перед фруктовыми лавками и под тентами киосков с лимонадом и робко расступались перед ним, Лотэр подходит к каменному дому в конце главной улицы. Вход в этот дом охраняют негры-часовые, на его крыше полощется государственный флаг Конго.
Генерал-губернатор принимает его с подчеркнутой любезностью. Он тоже заметно изменился за этот год. Кожа на лице покрылась сетью мелких красных жилок, виски запали, да и голос звучит не столь властно, как прежде. Он нетерпеливым жестом отмахивается от чиновника, попытавшегося передать ему какую-то спешную бумагу, и опять поворачивается к своему гостю. В его движениях появилась какая-то усталость, вялость, которую он старается скрыть за напускной веселостью и оживлением.
— Прекрасно! Отлично! — восклицает он в ответ на рассказ Лотэра о последних событиях в Брюсселе. — Пора, давно пора было произвести кое-какие изменения! Старые порядки изжили себя, так долго не могло продолжаться… Гм… Мне хотелось бы, чтобы вы взяли на себя командование здешней регулярной милицией. Причем тотчас же! Немедленно! В вашем распоряжении все войска северных округов. Само собой разумеется, — поспешно добавляет он, — только в том случае, если вы не имеете ничего против…
Несколько смущенно поглядывает губернатор на дородного белолицего человека, новоиспеченного директора «Анверсуаз» в майорских погонах, который одновременно является и его начальником и его подчиненным.
— Конечно, я согласен, — отвечает Лотэр.
Генерал-губернатор начинает молча прохаживаться по комнате, по привычке заложив руки за спину.
— Хорошо, — наконец произносит он. — Вы останетесь здесь, в Боме, или предполагаете куда-нибудь перебраться?
— Мне хотелось бы еще немного побыть здесь, ваше превосходительство. Видите ли, надо привести в порядок некоторые бумаги в конторе, мне дали кое-какие поручения — короче говоря, мне придется ненадолго задержаться здесь. А потом я собираюсь отправиться через Леопольдвиль в Мангалу. Это наш главный округ, значит, мое место там. Надо посмотреть, нельзя ли увеличить сбор каучука. Попрошу вас регулярно информировать меня по различным деловым вопросам. Надеюсь, мы найдем общий язык, не так ли?
— Конечно… Само собой… — отвечает губернатор. И лицо его нервно подергивается. — А вы будете сообщать мне о предпринимаемой вами передислокации войск.
— Ваше превосходительство, будьте добры поскорее обнародовать приказ о моем назначении командиром милиции! Мне не хотелось бы из-за задержки с этим вопросом как-то ломать свои планы.
Генерал-губернатор молча кивает. Он явно избегает встречаться взглядом со своим собеседником.
А тот вдруг поднимается и откланивается. В сопровождении своего секретаря он отправляется в «Бельгийский отель». Чернокожий носильщик вскоре доставляет туда же из порта чемодан секретаря и багаж Лотэра.
Девять дней проводит Лотэр в Боме.
В конторе компании «Анверсуаз», размещенной прежним правлением в небольшом двухэтажном доме недалеко от британского консульства, вскоре все начинают бояться нового директора. Служащие робко посматривают в его сторону, когда он утром является в свой кабинет, чтобы вместе с секретарем приняться за проверку бухгалтерских книг.
Двух служащих Лотэр увольняет, двум другим объявляет выговор.
В эти дни выходит приказ о его назначении командующим конголезской милицией.
Лотэр в последний раз заходит к генерал-губернатору, чтобы обсудить некоторые вопросы. Не обращая внимания на явное раздражение, которое вызывает его покровительственная манера держаться у высшего чиновника «Черного государства», он, прощаясь, еще раз напоминает о необходимости уделять интересам «Анверсуаз» особое внимание.