Асанти кивнула Грейс.
— Ты давай вперед. Мне кое-что нужно собрать, — сказала она, и Грейс зашагала к лестнице.
— Нет, тебе лучше остаться здесь, — обратился к Асанти Менчу. — Архив осквернен. Тут должен остаться кто-то, кому мы доверяем.
Асанти удержалась от того, чтобы возразить.
— Давай хотя бы снабжу вас кое-каким оборудованием.
— Каким оборудованием? — подозрительным тоном осведомился Менчу.
Асанти закатила глаза.
— Ничего опасного. Новыми серебряными распятиями. Ваши небось уже совсем почернели. — Она подошла к шкафчику, стоявшему рядом с письменным столом. Шкафчик уцелел, хотя и был не без повреждений. Одна стенка была разбита и обуглена. Асанти отперла верхний ящик, подергала за ручку. Ящик было не выдвинуть — мешала вмятина сбоку.
Вернулись Грейс и Лиам — лицо Грейс напоминало грозовую тучу.
— Грейс, поможешь открыть? — попросила Асанти.
Грейс подошла, положила одну руку на крышку шкафа, другую — на ручку. Дернула — на первый взгляд, легонько — раздался скрежет металла, ящичек открылся. Внутри лежали папки, сильно обгоревшие.
— Как эти-то пострадали? — вслух удивилась Асанти. Потом пошарила за папками, нашла шкатулку из резного вишневого дерева. Подняла глаза и увидела, что Менчу и Грейс песочат беднягу Лиама. А мальчик не заслужил — он горюет, но не хочет этого показывать. Глупо, но по-человечески понятно. Асанти открыла шкатулку и правой рукой вытащила из нее четыре блестящих серебряных распятия. Одно осталось в шкатулке. Левой рукой Асанти извлекла серебряный ножичек, лежавший под цепочками.
Размером он был как нож для вскрытия писем, но при этом очень острый. Она не знала, откуда он родом, — получила в наследство от Шеймаса еще до того, как тот ушел на пенсию. Когда-то она держала ножик на столе, пытаясь таким образом спрятать на самом видном месте, но от его близости Сфера начинала вести себя странно: можно сказать, Сфера нервничала— так что Асанти припрятала его вместе с запасным серебром.
Ножичком она воспользовалась только один раз, во время одного из нападений на Архив — в те несколько дней, когда Шеймас передавал дела Артуро и у них не хватало сотрудников. Они тогда привезли книгу, которую нужно было запереть. Асанти положила ее в стопку, предназначенную для расстановки по полкам, но, когда команда вышла из Архива, книга открылась и принялась читать саму себя глазами и губами, которые выросли из внутренней стороны переплета. По стенам поползла клейкая паутина, а Асанти не успела никого предупредить. Полезла искать подходящее серебро, и ей попался этот ножик.
Она в тот раз очень обрадовалась, что шкафчик не получил повреждений, потому что паутина уже ползла по ее коже и свивала кокон, но все же ей удалось вытащить ножик и, сделав несколько надрезов, вырваться на свободу. От прикосновений лезвия паутина скукоживалась, и Асанти рассекала ее волокна, пока не отыскала книгу — в ней так и кишели крошечные паучки. Закрыть книгу не удалось — та запела громче прежнего, поэтому Асанти просто проткнула ножом страницы.
Книга взорвалась. Асанти не хотелось бы снова испытать нечто подобное, особенно в нынешние ее годы. Нож прошел сквозь книгу, а заодно пронзил и ту, что лежала под ней: два вида магии перемешались, уничтожив обе книги.
Когда появились коллеги, они обнаружили оглушенную Асанти посреди книжных ошметков. Им она сказала: книги взорвались при попытке их передвинуть — и ей поверили.
Она часто задавала себе вопрос, почему не положила этот ножик (кстати, он не почернел, как обычное серебро) в Архив вместе с остальными артефактами, почему не отдала его Менчу после того, как между ними возникло взаимное доверие, почему не предложила его Грейс. Себе она говорила: потому что не знала, как он устроен, но сама-то понимала, что это всего лишь предлог. Ножичек был даром Шеймаса, ей не хотелось с ним расставаться. А его ведь могли отобрать на том лишь основании, что это магический артефакт, который при себе хранить не положено. Но Сэл жива, а Шеймаса уже нет, кроме того, другие его прощальные дары оказались отнюдь не безопасными. Хватит с нее и воспоминаний.
Асанти раздала всем членам отряда распятия на цепочках, а потом отвела Лиама в сторонку.
— Ты мне тоже будешь рассказывать, какой я эгоист? — Он выпятил грудь и вздернул подбородок.
— Нет, полагаю, от этого у тебя и без меня уши вянут, — успокоила его Асанти. — Хочу вручить тебе эту безделушку.
И она подала ему ножичек лезвием вперед.
Лиам взял его. Быстро глянув через плечо — не заметили ли Грейс и Менчу — заслонил его телом, а потом внимательно осмотрел.