— Такова и моя позиция, — согласился Менчу. — Но наша преданность не безусловна, да?
— Да, — согласилась Сэнсоун. — Для меня безусловна только вера в Господа.
— Отличный ответ, — похвалил Менчу. — Прямо как из учебника.
— Я пишу учебники, — напомнила Сэнсоун.
— Да, — сказал Менчу, — мне это известно. — Он помолчал несколько секунд, давая ей возможность сменить тему. — Я рад был услышать, что иногда ваша работа вам претит. Приятно слышать, что я не единственный в Братстве испытываю подобные чувства.
— А разве может быть иначе?
— Некоторым все нравится.
— В вашем отряде? — уточнила Сэнсоун.
Менчу позволил себе слегка усмехнуться.
— В моем отряде? Иногда я перестаю понимать, как Братство позволяет мне держать их всех вместе, при их-то образе мыслей.
— Потому что они хорошо справляются, — пояснила Сэнсоун.
— Да, но бойцы Первого отряда тоже хорошо справляются и, кроме того, мне кажется, они гордятся своей работой — в отличие от моих коллег.
— Да, есть у Первого отряда такая привилегия, верно? — сказала Сэнсоун. — Они супергерои, спасают мир от магии, а нас — от нас самих. У нас-то работа посложнее будет.
— Верно, — подтвердил Менчу. — Поэтому у нас и случаются неприятности.
Его охватывало отчаяние. Сэнсоун, похоже, поставила дымовую завесу и, судя по всему, беспечно за ней отсиживалась. Ему не удавалось ничего из нее вытянуть, заставить ее сказать ему то, ради чего он пришел, — и она это знала.
Менчу слегка передвинул ноги, будто бы собираясь встать.
— Впрочем, мне кажется, это лучше, чем совсем уж безоглядно любить свою работу, — высказалась Сэнсоун.
«Слава богу», — подумал Менчу.
— В каком смысле? — спросил он.
Она поставила бокал с вином на кофейный столик перед собой и посмотрела на Менчу в упор.
— Одно дело — испытывать неприязнь к собственной работе, понимая, что все же служишь благому делу. Совсем другое — ощущать, что твои коллеги это благое дело компрометируют, — произнесла она.
— Вы имеете в виду кого-то конкретного? — откликнулся Менчу.
— Должен же кто-то сказать это в открытую, — ответила Сэнсоун. — Десме и Де Фоса.
— А, — сказал Менчу. — Да. А вам известно, что Сэл придумала им обоим прозвища? Она мне как-то об этом сказала. Называет их Леденцом и Тянучкой.
— Леден… цо-ом? — Сэнсоун коротко и немного надрывно засмеялась. Но потом глубоко вздохнула и успокоилась. — Здорово, — сказала она.
— Им подходит, — согласился Менчу.
— Несомненно, — кивнула Сэнсоун. — Я даже знаю, кого как она зовет. — Сэнсоун снова взяла бокал и отхлебнула. — Иногда мне не отделаться от мысли, что именно то, что я меньше всего люблю в своей работе, им нравится больше всего. Я боюсь, у нас появилась…
— Пара паршивых овец? — подсказал Менчу.
— Спасибо, — ответила Сэнсоун. — Именно так. Пара паршивых овец.
И она отхлебнула еще раз.
— То, что случилось с Сэл, внушает мне ужас и отвращение. То, чем она стала. Но еще отвратительнее мне то, чем, насколько мне известно, сейчас заняты Десме и Де Фос.
— Хилари, — произнес он, — она все еще у них?
— Они мне пока не звонили. Насколько мне известно, да.
— А вы знаете, где именно?
— Для того, что они задумали, есть единственное подходящее место, — ответила Сэнсоун. И рассказала ему и про городок, и про монастырь. — На самом деле очень красивое место, — добавила она. — Идиллическое. Уединенное. Слишком прекрасное для тех ужасов, которые они там творят.
Она поджала губы.
— Полагаю, — продолжила она, — что я вам все это рассказываю потому, что у меня наконец-то возникла уверенность: они зашли слишком далеко. В винограднике при монастыре и так уже слишком много могил. «Экзорцизм не задался» — так они всегда говорят, хотя иногда мне начинает казаться, что дело в их собственном избыточном рвении. Но на сей раз в их руках наша коллега. И меня не покидает ощущение, что у них есть личные причины ей навредить. А я достаточно ее уважаю, чтобы считать, что она не заслуживает такого обращения.
— Спасибо, — откликнулся Менчу.
— Надеюсь, вы грамотно распорядитесь полученными от меня сведениями, — сказала Сэнсоун. — Если ситуация в монастыре выйдет из-под контроля и мой отряд лишится некоторых своих членов, я не особенно расстроюсь. И да, хотя это понятно и так, но все же: этот разговор, эта бутылка вина, ваш визит сюда — ничего этого не было.