У него возникло сильнейшее ощущение, что он отыскал вещь, отыскивать которую не следовало. Но все равно захотелось оставить ее себе. Когда пришло время отпустить парней, он не стал забирать книгу из подвала: ни к чему им ее видеть. После того как все ушли, он выждал, пока на улице станет тише. А потом, в тот же вечер, унес книгу домой в обеих руках.
Уходя утром, он оставил окна квартиры открытыми, она выстыла. Габриэль положил книгу на обеденный стол. Закрыл окна — рамы задребезжали. Под ногами заскрипели половицы. Переходя из комнаты в комнату, он острее обычного ощущал убогость своего жилища. Потрепанная кушетка, которую он помнил с детства. Использованию уже не подлежала. Плетеный ковер на полу — выношенный и выцветший. Кресло, которое он отыскал на улице и притащил домой. Убил на это два часа, а сам в нем почти никогда не сидел. Мрачная кухонька, ванная с облупившейся раковиной. Все фотографии на стенах были сделаны другими людьми, его самого не было почти ни на одной.
Габриэль взял книгу в руки. От нее по-прежнему исходило тепло — даже сильнее прежнего. Габриэль припомнил, что у него уже очень давно не было гостей, кроме Елены и Виктории. С родителями девочек он не знаком, так, кивают при встрече. Да и с другими жильцами дома тоже. Все они с его детских лет поменялись, никому из новоприбывших он не был представлен.
Не помнил он и когда хоть куда-то с кем-то ходил. Сам не знал, почему перестал звонить друзьям и отвечать на их звонки. Они через некоторое время махнули на него рукой, но он не помнил, когда именно это произошло. Тогда казалось: он принимает совершенно несущественные решения. Звонок, запись на автоответчике, эсэмэска. Тут же мысль: «Не хочется мне сегодня никуда идти». Сейчас стало ясно, что решения эти накапливались. Год за годом, шаг за шагом он выбирался из толпы, потом уходил в сторону — и остался в одиночестве.
О чем очень сожалел.
«Вот стать бы мне кем другим, — подумал он, — кем угодно, все был бы счастливее».
Его спальня находилась в конце длинного коридора. Он зашел туда, сел за письменный стол у окна. Положил книгу перед собою, раскрыл. Написана на незнакомом языке, он даже букв таких никогда не видел. Да и буквы ли это? Может, какой-то шифр? Непонятно. Он стал перелистывать страницы: вдруг найдется схема или картинка — хоть станет ясно, о чем вообще эта книга. Не нашлось. Бесконечные ряды незнакомых значков.
И тут, прямо под его пальцами, книга сделалась еще теплее. Чернила заколыхались. Строки сдвинулись и выстроились в знакомые Габриэлю слова, понятные ему фразы. Это была середина истории, очень длинной, со множеством событий и персонажей — сразу не разберешься, однако интересно, не бросишь. Габриэль перелистал книгу назад, к первой главе, прочитал первое предложение.
— Габриэль, — раздался голос совсем рядом.
Прямо у него за спиной стояла мама. Положила руку ему на плечо. Возле другого плеча, засунув руки в карманы, стоял отец и улыбался.
— Как вы тут оказались? — удивился Габриэль.
— Ты дальше читай, — ответил отец.
Стены комнаты замерцали, будто были сделаны из бумаги, подсвеченной с обратной стороны. Заколебались. По ним прошла волна. Половицы вспучились, потом встали на место. За спиной у него явно стояли и другие люди: он слышал приветливые голоса, смех. Посмотрел на отца. Но это уже был не отец. Этого человека Габриэль не узнавал, но понимал, что это друг, добрый друг. Мать тоже превратилась в кого-то другого, и Габриэлю казалось, что этого человека он знает много лет. Они вместе объехали весь мир.
Он поднял глаза, вгляделся в темноту за окном. Окно превратилось в зеркало. Вертикальный пруд, вода спокойная, безо всякой ряби. В воде — его отражение. Он увидел, что и он — уже не он.
Он превратился в человека куда моложе, утомленного долгим путешествием, но довольного тем, что совершил. Нет. Он превратился в пожилую женщину, которую переполняют воспоминания о десятилетиях, проведенных с другой женщиной, — все это время будто на острие ножа. Но она ни на что бы это не променяла. А теперь он — художник в самом конце жизненного пути. Он создал серию картин и уже знает, что они его переживут. Через двести лет люди будут смотреть на них с трепетом. А теперь он — девочка, у нее все впереди, одни голые возможности. Ее окружают толпы — родные, друзья, люди, которые скоро изменят ее жизнь.
Вода на стене превратилась в водопад, он обрушивался рекой, струящейся у Габриэля между ногами. Стены пошатнулись, потолок разверзся. Пол треснул, обнажив плодородную почву. Из земли полезли деревья, потянулись к ночному небу, раскинули свои кроны у Габриэля над головой, заслонили звезды. Габриэль посмотрел на книгу, раскрытую на столе. Чернила текли все стремительнее, слова мелькали, фразы стрелами пролетали через страницу. Он знал, что читать с такой скоростью не в состоянии — и тем не менее успевал уловить суть. От восторга у него перехватило дыхание. Он забылся и не сразу заметил, как пальцы его погрузились в книгу. Руки сплавились с бумагой, и вот уже невозможно было сказать, где кончается он и где начинается книга.