— Я могу помочь, — вмешался голос, который Сэл приняла за голос брата.
— Нет, — на автомате ответил Менчу.
— Охренел? — изумился Лиам.
— Я, — добавила Грейс, — тебя порежу.
Асанти промолчала.
— Подход у вас правильный, — заговорил Арон, — но сил маловато. А у меня их довольно. Я хочу хоть чем-то помочь, вы ведь столько для меня сделали.
Сэл смерила ангела взглядом.
— Мне казалось, ты не можешь вернуться домой.
— Мы не станем приближаться к моему дому. Напротив, постараемся держаться от него подальше.
Лиам нахмурился. Грейс как держала нож наготове, так его и не убрала. Менчу в ужасе смотрел на Арона — на Перри. А вот Асанти — Асанти стремительно вычисляла, и результаты ей, похоже, нравились.
— Чего ты ждешь? — обратилась Сэл к Арону. — Залезай в чертов круг.
2
Сэл одновременно и держала брата за руку, и нет. Еще раньше, когда находившаяся сейчас рядом с ней сущность обитала в теле гида — типичная Загадочная Фигура в фирменной футболке и в джинсах, — она пыталась понять, почему отец Менчу считает ангелов такими ужасными. Арон не был ужасным, хотя порой и делал ужасные вещи. Но кто вообще этот Арон такой? Сперва он представлял собой шепот — танец духа в опустошенном мозгу гида, потом перепрыгнул из гида в швейцарского гвардейца, потом — в ее брата, оставаясь неизменным и одновременно с этим постоянно меняясь. Пока что он ее не предал — но «пока что» имело решающее значение.
Собственно, само это прикосновение, рукопожатие внутри магического круга, уже было предательством, потому что вот она держала руку — и долгие годы детской памяти кричали, что это рука ее брата.
Однако ее брата там не было.
Асанти запела. Сэл пыталась уловить границы между словами, но звук выскальзывал из головы — так мелкие гладкие камушки проскальзывают сквозь пальцы. Стены пещеры пульсировали от ритма, или от пламени свечи, или от того и другого. Резонанс частот — так это назвала архивариус.
За пределами круга Лиам, сидя за компьютером, проверял защиту, активировал скрытые камеры и электрощиты. За пределами круга Грейс готовилась к бою. За пределами круга Менчу таскал оборудование и щелкал тумблерами, согласно указаниям Асанти. Сэл сообразила: они сражаются не только за себя, но и за нее. Имея на руках все доказательства, они еще могут сдаться и вступить в схватку с кардиналом в зале заседаний. Возможно, без нее шансов на победу у них меньше, хоть ненамного. Ради нее они рискуют собой.
Слова, изливающиеся из уст Асанти, тени, танцующие на стенах пещеры, черепа, что таращили пустые глазницы, — все это жило, дышало, проникало сквозь ткань, сплетаемую из речи и времени, в ту часть мира, которая истекала кровью. Голос архивариуса не менял ритма, зато его меняла сама Сэл — метроном в ее мозгу убыстрялся. Ее мускулы превратились в струны виолончели, и пение водило по ним смычком.
— Готова? — спросил Арон со спокойной уверенностью, какой она никогда не слышала в голосе Перри.
Она не смогла ответить. Открыла рот — и твердый звук закатился внутрь. Сэл могла лишь кивнуть — и кивнула, а потом упала в самое сердце Бога.
***
Шах проверяла дислокацию своего отряда, когда явились эмиссары Второго. Своих бойцов она, пусть и не без ворчания, признала готовыми: сапоги блестят, оружие начищено и отлажено, кресты не месте, катехизис отвечают назубок, как школьники под присмотром монахини. Ну еще бы. У Шах рука твердая.
Странноватая парочка из Второго отряда выглядела здесь неуместной. Рослый неловко пробирался через ее передвижной командный пункт, катя пухлого в инвалидном кресле. Пухлый сидел, сложив руки поверх шерстяного одеяла, под которым скрывалась тошнотворная путаница ног. С Десме и Де Фосом Шах работала уже много лет, но так и не разобралась, кто из них кто. Возможно, они это знали. С другой стороны, со Вторым отрядом никогда не скажешь наверняка. Шах слышала, что в последнее время этих двоих называли Леденцом и Тянучкой, но, разумеется, за глаза, и прозвища им подходили.
— Господа.
— Капрал, — откликнулся рослый, приподняв шляпу, будто Шах была светской дамой. Она не потрудилась ответить тем же.
— Добрый вечер. Похоже, вы в боевой готовности.
— Как только время выйдет.
— Касательно времени, — заговорил пухлый. Голос у него влажно хлюпал, а еще Тянучка рассмеялся, хотя никто не шутил. Шах поняла: заторможен из-за обезболивающего. Леденец вытащил из внутреннего кармана конверт и протянул ей.