— Исландский я изрядно подзабыла, — вставила Асанти. — Больше такого не повторится. В Мадриде уж точно. — Это она произнесла с неожиданным напором — Сэл ей сразу поверила. И Грейс тоже. Слегка присмирела.
— Что бы там ни случилось в Мадриде, полиция пока, насколько я вижу, не в курсе, — заметил Лиам.
— Ну и слава богу, — отреагировал Менчу.
— А если вмешивается полиция — тогда что? — поинтересовалась Сэл.
— Ты же коп, сама должна знать, — ответил Лиам. — Начинается ненужная суета. Короче, чем быстрее мы там окажемся, тем лучше. — Он вздохнул. — И чего бы им не утаскивать эти книженции в какой-нибудь амбар в жопе мира да там и открывать? Все было бы настолько проще.
— У тебя как с испанским? — осведомилась Грейс.
— Могу сделать заказ в мексиканском ресторане, — похвасталась Сэл. — Но вряд ли более того.
Грейс качнула головой.
— Америкашки, — пробормотала она сквозь зубы.
После чего они отправились в аэропорт.
4
Семейство, обитавшее этажом ниже Габриэля, услышало шум наверху и решило, что это скрипит здание. Этажом выше, где жили Елена и Виктория, поняли, что у них скрипят половицы, хотя по ним никто не ходит. Что-то явно творилось под полом.
— Сходите посмотрите, как там Габриэль, — велели родители дочкам. Они знали, что Габриэль живет один, и, хотя знали его плохо, все же встревожились.
Девочки поскакали вниз по лестнице к Габриэлю. Постучали. Никто не ответил. Постучали снова.
Ощутили на щиколотках дуновение ветра, сначала в сторону двери, потом в обратную. Похоже на долгий глубокий вздох.
Дверь сама собой отворилась. Огромные руки, сильные, но при этом нежные, сгребли девочек и затянули внутрь.
Разглядеть, как теперь выглядит квартира, девочкам не удалось. Для Елены и Виктории квартира Габриэля исчезла. Исчезли и они сами. Они превратились в премудрых королев, которые плыли по воздуху, помавая руками и создавая вокруг себя новые королевства. На спинах у них проклюнулись прозрачные крылья, и они обернулись феями-флибустьерами, нападающими на суда и острова, парящие в небе. Они состязались с драконами в краю, где всей земли был только бесконечный голый утес, тонущий в облаках над ними и под ними, а из прилепившихся к камню деревьев гигантскими грибами вырастали города. А под конец они превратились в морских чудищ, которых и сами бы не сумели описать, хотя их описание и имелось в книге. Были они верткими, с жабрами и плавниками, с гибкими щупальцами и длинными косами. Они плавали по розовому океану меж восьмиглазых левиафанов, в паутине городов, которые, скучившись, дрейфовали по течению подобно стае медуз.
Девочки понятия не имели, где находятся на самом деле и что с ними на самом деле происходит.
***
Родители девочек лишь через несколько часов сообразили, что что-то не так. Сестры часто застревали у Габриэля надолго. При этом к ужину всегда возвращались.
— Сколько времени они уже там? — поинтересовалась мама.
Папа оторвал глаза от телефона. Ему и в голову не приходило, что уже так поздно.
— Я за ними схожу, — вызвался он.
Дошел до лестничной площадки возле квартиры Габриэля. Ему показалось, что за дверью слышны голоса. Что-то, по крайней мере, было слышно.
— Елена? Виктория? — позвал он. Никакого ответа.
Он положил ладонь на дверь. Теплая — теплее, чем следовало бы.
«Там внутри пожар», — догадался он.
Еще раз позвал дочерей по имени. Опять никакого ответа. Он побежал вниз к консьержу, они вдвоем поднялись обратно.
— Габриэль? — позвал консьерж. — Вы дома? Девочки у вас?
Консьерж попробовал открыть дверь своим ключом. Ключ повернулся, но дверь не открывалась. Застряла, словно изнутри ее держат. Как будто в замок с внутренней стороны просунули очень сильные пальцы, и они придерживают язычок.
Консьерж покрутил ключ.
— Мне теперь его даже не вытащить, — пожаловался он.
— Там мои дочери, — напомнил отец.
— Габриэль! — заорал консьерж. — Открывайте немедленно, а то я вызову полицию!
Подождали. На площадке стояла тишина.
А потом они почувствовали движение воздуха, он струился одновременно сверху и снизу, и его будто втягивало под дверь квартиры Габриэля. Они увидели, как дверь выгнулась вперед. Она вдыхала. Это было одновременно и очевидно, и невозможно. По щиколоткам пробежал ветерок, сперва в сторону надувшейся двери, потом обратно к лестничному пролету — а дверь вновь распрямилась, сделалась плоской.