А Грейс сама — оружие.
Она бросилась на первую, уклонилась от перчатки — объятой пламенем и наделенной силой крушить сталь, выдернула плечо соперницы из сустава, выбила колено и двинулась к фигуре в длинных одеждах, которая расчищала дыру, проделанную в баррикаде Лиама. Схватила за талию, перекрутила все тело — рыцарь полетел по воздуху, но одежды раскинулись, вонзились в камень, развернули фигуру, выпустили щупальца в направлении Грейс. Та обошла их танцевальным движением и ударила рыцаря в горло, а потом отскочила обратно к дверям — разделаться с третьей. Первая из рыцарей все еще падала.
Долго она так не продержится. Запас свечи — и жизни — конечен. Но ведь так оно со всеми. Ей хотя бы дано выбирать, как этим воспользоваться.
***
Сэл вытащила иглу из разъятой груди брата, бросила, как и остальные, через плечо. Игла упала беззвучно. Осталась последняя — проходившая сквозь стальной нагрудник и пронзавшая сердце Перри. Когда Сэл освободила его руки, они повисли безжизненно, ноги тоже. С каждой вытащенной иглой тварь у нее в груди туже сжималась в комок, язычок пламени утончался, натягивался, точно резиновая лента, которая вот-вот лопнет.
Сэл Брукс, черт возьми, подумай, что ты делаешь.
Сражение за ее спиной продолжалось. Арон вскрикнул голосом, похожим на голос Перри, только глубже, с примесью барабанного боя, или орлиного клекота, или рева трубы — или всего этого вместе. Сэл не обернулась. Пока она открепляла от стола душу брата, костяная башня постоянно менялась. Неужели эта постройка была телом Перри? Если так…
Она вытеснила эту мысль из головы и потянулась к игле.
«Ты правда хочешь его убить?»
«Я его освобождаю, — ответила Сэл. — От тебя».
«А, ну да, — откликнулась Рука. — Свобода. И куда, как ты думаешь, он отправится, когда ты вытащишь иглу?»
Сэл помедлила.
«У него что, осталось тело?»
«Его собственное», — заявила Сэл, зная, что ошибается.
«То, в которое забрался твой дружок-ангелок? Из которого ему теперь не выбраться?»
«Они там оба поместятся».
«Не любит твой дружок делиться. А если бы и любил, двоим там будет тесновато. Мы-то с тобой хорошо уживались, поскольку бо́льшая часть меня оставалась здесь, за пределами вашего мира. Мне только и надо было, что выжечь в тебе достаточно места, чтобы влезла моя… рука. Так сказать. — Рука рассмеялась. — А вот приятель твой втиснулся целиком».
«Ты лжешь».
«Могла бы, — призналась Рука. — Ради смеха или чтобы запутать всю вашу компанию. Но ты же знаешь, что не лгу. Вытащишь булавку — наш милашка Перри вырвется на свободу, в мир, который ты любишь называть реальным, обнаружит, что тело его занято, и тогда… Ну, ладно. Как думаете, инспектор Брукс, что происходит с людьми после смерти? Настоящей, я имею в виду. Вот он это и узнает».
Вот сволочь. Пытается ее ошарашить, притупить разум, сломить. И вряд ли говорит правду.
Но к булавке Сэл не потянулась.
Рука врала. Нагромоздила кучу лжи. Лгала, чтобы спастись, спасти свои инвестиции — в Сэл, в ее мир — или просто чтобы сделать гадость. Однако голос в голове у Сэл звучал слишком уж самоуверенно и зловеще. Это не противник по покеру, который пытается блефовать. У Руки все козыри на руках.
— Арон, — позвала Сэл.
— Я немного занят. — Голос ниже и приглушеннее, чем у ее брата.
Сэл обернулась.
Эшеровская мешанина из крови и света кружилась и кружилась у нее в голове, будто иллюзия из калейдоскопа, только совсем уж спутанная — фрагменты сцепляются, проявляются, смещаются, распадаются.
— Арон, Рука говорит правду? Если я освобожу Перри, он умрет?
— Лучше, чтобы он остался жить здесь? И страдать?
— Отвечай, мать твою. Он умрет?
— Сэл, мы не можем выпустить Руку на свободу. Рука — зло. Она бессмертна. И невероятно могущественна.
Ей захотелось кого-нибудь убить. Кого — неважно.
— Она говорит правду?
Из мешанины крови и крыльев донеслось:
— Да.
***
Когда свалился последний рыцарь, Грейс замедлилась и услышала аплодисменты. За ее спиной двое рыцарей летели или падали сквозь загустевший воздух, вот они, один за другим, хлопнулись о землю и больше уже не встали; первая из рыцарей — голову ее Грейс сжимала в сгибе локтя — еще раз дернулась и потеряла сознание.
Грейс отпустила ее и посмотрела на Тавани Шах. Та стояла у входа в пещеру и, судя по всему, никаких реликвий у нее при себе не было.
— А ты хороша, — похвалила ее Тавани. — Похоже, до сих пор ты просто не показывала нам, насколько.